– Чёрт знает что… – произнеся в полголоса эту фразу, Настоящий адмирал молчал, уставился в пол. Туда же смотрели, адъютант, капитан и вахтенные. Затёртый сотнями ботинок пол был ближе и понятнее, чем происходящее за иллюминаторами. Там корабли флота, смешав строй, теперь запоздало пытались избежать столкновений. Два катера уже тонули, на воде барахтались люди.

– Адмирал, вы отдаёте отчёт своим словам?

Суд Всех Федераций был, как всегда, скоротечным и законным. Он строго придерживался двусмысленных статей и легко подпадал под настроения капризных судей.

Настоящий адмирал не стал подавать апелляцию. Он и сам когда-то был морским законодателем и знал, что в ясную погоду принимаются «прозрачные» законы, а в дождь и слякоть, когда неимоверно ноют суставы, он самолично перечёркивал принятые раньше чёткие кодексы и напускал в статьи туман и хмарь, состоящие из запятых и прочих «крючочков и загогулин». Глядел на возмущённых оппонентов воспаленными глазами: «Вы в окно-то выглядывали, олухи царя небесного? Солнца давно не видно, льёт дождь, а вы всё принимаете законы солнечного дня. Отставить! Осуждать всех, – морщился тогда Настоящий адмирал, – пусть тоже почувствуют мою боль».

Карьеру перечеркнули самым сказочным образом и адмирал (теперь уже не Настоящий) возненавидел все сказки мира и всех сказочных героев вместе с ними. Он отомстит! Чемпион он, в конце концов, или не чемпион?! Прежних заслуг у него никто не отбирал, кубки и медали стояли и висели гирляндами на почётных местах его дома.

Адмирал привлёк единомышленников, благо после чистки на флоте таковых нашлось предостаточно.

– Вы со мной?

– Нам всё равно. На берегу – скукотища страшная! – Воодушевлённо рявкнули морские волки, не спуская преданных глаз с обожаемого адмирала.

Адмирал представил Федерациям проект. Все Федерации любили и одобряли любые проекты, осуществление которых обещало процветание и победы. Чего процветание и над кем победы? – Всем Федерациям о таких пустяках некогда было задумываться: «И чего тут думать – победа же не убыток». Они подмахнули проект и забили в бюджет необходимые расходы.

Был момент, когда Все Федерации решили не замечать беглецов: «Их считанные единицы, благонадёжных куда больше. Подавляюще больше! Так стоит ли тратить на них время и средства – пускай бегают себе». И тут она почувствовала сначала недомогание, а потом хандру. Бежавшие не уносили с собой ничего, ни даже крохотного осколка камня на память, но у Всех Федераций закралось подозрение, что всё не так просто, как ей казалось на первый взгляд. Её незаметно обкрадывали. С каждым новым побегом Все Федерации ощущали образующуюся внутри, пугающую своей неотвратимостью, пустоту. Так истекающий кровью понимает, что с каждой каплей жизнь безвозвратно покидает его. И её сразу охватил смертельный страх.

Все Федерации спохватились и возобновили преследование с ещё большим рвением. Мало того, что её лишили смысла, так эти подлые беглецы прихватывают с собой что-то ещё такое, без чего обыкновенное сытое и безбедное существование исчезает и сохнет прямо на глазах, затем покрывается сеточкой тоскливых трещин и осыпается, то ли кучкой пыли, то ли пепла. Да и какая в том разница – пустота!

Идея адмирала была проста: «Уподобимся им, примерим их шкуру и проникнем в логово подлых предателей». Он так и назвал свой проект: «Троянский конь».

Вскоре по всем заливам и бухтам рыскали многочисленные флотилии крейсерских яхт, шхун и катамаранов.

– Что вы ищете тут? – спрашивали рыбаки.

– Невидаль. Вы не видели?

– ?

Местные рыбаки суетливо собирали расставленные сети и убирались восвояси, «от греха подальше, „невидаль“ они какую-то ищут».

Назар чем больше участвовал в гонках и регатах, тем больше становилось у него вопросов, и тем меньше он завоёвывал на соревнованиях наград и призов, а мог.

Ох, как мог!

– Тренер, у вас есть смысл: вы учите ходить под парусом юных капитанов, открываете им новые горизонты. А я?.. Гонки ради гонок? В кубках я шурупы храню, медалями в сарае щели закрываю. Быть зрелищем для Всех Федераций, значит быть никем. Зрелище – для зрителей, человеку от этого пиршества одни объедки достаются. Я ощущаю себя истуканом, который украшают, приносят жертвы, молятся, а он в ответ всё больше каменеет, уставившись на почитателей бессмысленными глазницами. Ну, какая тут польза? У меня ветер в парусе, у зрителей – всё больше в голове. Уйду я, тренер.

– Куда, позволь тебя спросить? Оглядись – для яхтсмена кругом Федерации. На берегу тоже.

– Я уже заметил: попал в лапы Федераций выход один – быть геройски съеденным преданными ей акулами в море или прозябание и забвение на берегу. Ты нужен, пока подаёшь заявку на соревнование.

И Юхнов и Назар задумались вместе. К ним подошёл неунывающий и пронырливый Сашка. У него на все вопросы уже давно были готовы ответы:

– Дружи с Федерацией, она тебя и пригреет, и накормит, и спатеньки когда нужно уложит. Вот я поступаю в Олимпийский университет. Глядишь, однажды, Назар, а я уже высокий чиновник от спорта, или Командор Сочинского яхт-клуба! А то и повыше бери. И чего тут думать, голову только всякой ерундой забивать?