На Хрума сверху вниз двумя весьма недружелюбными жёлтыми глазами смотрела рыжая, покрытая чёрными полосками, клыкастая морда. Её грозный вид вызывал неодолимое чувство страха, но маленький зверёк с ним справился, несмотря на своё достаточно незавидное положение.

– Кого это ты поймал, сынок? – рядом с полосатой мордой возникла ещё одна, только значительно крупнее. Взгляд её безжалостных, с лёгкой зеленцой глаз однозначно не предвещал ничего хорошего.

Но едва тигрёнок убрал свои передние лапы, чтобы похвастаться маме добычей, Хрум тут же задал стрекача. Интересно, а кто бы не задал, окажись он сейчас на его месте! С прытью, которой бы позавидовали даже самые шустрые белки, он сиганул на ствол ближайшей пальмы и резкими стремительными прыжками понёсся вверх по воображаемой спирали. Тигрёнок рванул вслед за ним, но в скорости подъёма явно проигрывал.

– Странный экземпляр, весьма странный, – бормотала себе в усы тигрица, наблюдая за происходящим. – Причём шустрый и зелёный, как ящерица.

Хрум легко добрался до первой спасительной ветки и, добежав до её края, прыгнул. Расставив в стороны все четыре лапы и распушив свой шикарный хвост, зверёк полетел к густой кроне соседнего дерева, в которой можно было легко спрятаться от преследователей. Однако до надёжной толстой ветки он немножко не дотянул и шмякнулся на глянцевую поверхность огромного листа, края которого напоминали пилу. Под весом Хрума лист стал угрожающе раскачиваться, пытаясь сбросить его прямо в лапы тигрицы-мамы, предусмотрительно переместившейся под то самое дерево. Хрум просто чудом не соскользнул вниз – от неминуемого пикирования его спасли присоски на лапах, которыми он буквально впился в пружинящий и вихляющий во все стороны лист.

В это самое время тигрёнок, добежав до края ветки, с которой прыгнула его недавняя добыча, в нерешительности остановился. Пальмовая ветка серьезно прогнулась, и, чтобы не потерять равновесие, хищный полосатик вцепился в неё всеми своими когтями. Прыгать вслед за Хрумом он не рискнул – уж слишком большим было расстояние, отделяющее его от убежавшей зеленошёрстной добычи с нелепым птичьим хвостом.

– Что мне теперь делать, ма-а? – с трудом удерживаясь на непослушной ветке, заскулил он.

– Спускайся вниз.

– Как?!

– Тем же самым путём, по которому взбирался, – сказала она и, уже обращаясь к Хруму, спросила: – Послушай, зелёный, а кто ты вообще такой? Что-то раньше я тебя среди обитателей джунглей не встречала.

– Я и сам не знаю. Но все называют меня Хрум-Хрумик или просто Хрум.

– А меня зовут Р-рык, – сказал тигрёнок, пятясь назад, к пальмовому стволу, по которому можно было спуститься вниз, где он чувствовал себя куда увереннее, чем на дереве. Однако, не пройдя и полпути, тигрёнок вдруг сорвался и, смешно кувыркаясь, полетел к земле. Тигрица бросилась на помощь малоопытному сынку, но она не понадобилась. Во время полёта тигрёнок всё же умудрился вцепиться когтями в узловатое «щупальце» лианы и, подтянувшись, взобрался на неё.

Где-то вдалеке раздались тревожные крики макак, загалдели какие-то птицы. Навострив уши, тигрица прислушалась, а затем глубоко втянула носом воздух – ей показалось, что он пахнет надвигающейся бедой. Однако вскоре обезьяний и птичий гвалт прекратился, и она успокоилась.

– Я мама этого летуна, – прорычала тигрица, а зовут меня Руфа. – Здесь в джунглях меня боятся все! Абсолютно все!

– Даже слоны? – полюбопытствовал Хрум.

– Зачем мне эта гора мяса с верёвкой вместо носа. Ведь существует масса других животных, которые куда питательнее и вкуснее слонов.

– Например, я.

– Мы, тигры, стараемся не есть неизвестные нам блюда.

– Но ведь Рык напал на меня.

– Просто в нём безотказно сработал инстинкт охотника, – объяснила Руфа. – Мы хищники и обязаны охотиться.

– И я сделал так, как меня учила мама. Пр-ритаился! Пр-рыгнул!! И сцапал!!!

– Получается, я чуть не стал твоим обедом. А ты не мог бы вместо меня съесть гроздь бананов или пощипать травку…

– Что, тр-равку?! – полосатая морда Рыка исказилась в гримасе, а его мать от таких слов даже подбросило вверх.

– Где ты видел, дурья твоя башка, чтобы тигры щипали травку? Меня тошнит от одного только упоминания о вегетарианской пище! – возмутилась Руфа. – Травка! Она ведь такая же зелёная, как ты… и эти отвратительные ядовитые ящерицы. Бр-р-р!

– Значит, зёленый цвет тиграм не по вкусу, – ударился в рассуждения Хрум. – Тогда какой же по вкусу?

– Мой любимый цвет – цвет кр-рови, – прорычал Рык.

– Правильно, сынок!

– Крови? А что такое кровь? Я никогда не видел кровь. Какая она? – сел на своего любимого конька – засыпать собеседников вопросами – Хрум.

– Она кр-расная и гор-рячая. Она появляется, когда мои остр-рые клыки впиваются в жер-р-тву. Кр-ровь опьяняет, делает тебя свир-репым и беспощадным.

– И в тебе тоже течёт кровь? – спросил Хрум.

– И во мне, и в маме, и в ланях, и в буйволах, и в маар-ртышках.

– А во мне?

– Наверное, и в тебе тоже… – неуверенно сказал Рык. – Я же не пр-ровер-рял.