Напитки закончились, и первый высокий луч летнего солнца уже вертикально сверкнул между высокими прибрежными соснами.

– А семья у этой твоей счастливой медсестры большая?

– Что?

Не расслышав его так сразу или не очень поняв, Инга внимательно посмотрела Глебу прямо в глаза.

– У Светланы, твоей знакомой, ну, у той, что в иностранный замуж собралась, родственников много?

– Нет, вроде. Отец года два назад как умер, позапрошлой зимой хоронили, мать на пенсии, брат есть ещё, рыбалкой на заливе занимается. Вроде всё.… А что такое?

– Рад за коллектив. Скоро, наверно, они вольются в дружную семью западных народов. За евро буду пряники себе покупать.

Похлопав озабоченно себя по карманам камуфляжных брюк, капитан Глеб затянул ремни рюкзака.

– Ты сможешь испечь большой торт? У тебя же, я помню, «наполеоны» всегда удавались чудесные?!

– Конечно, смогу! Ты что, ещё раз хочешь приехать? Когда?!

– Скоро, скоро, хорошая ты моя! Только не плачь, ладно?

Инга не ответила, спрятав глаза в рубашку на его груди.

– А где живут эти Серяковы?

– О чём ты?

– Спрашиваю, где найти, в случае чего, это замечательное семейство? Любопытно мне очень отчего-то стало, познакомиться поближе с некоторыми из них хочу, так, для общего развития.

…Наверно, Бориска специально, заботясь о своём старшем товарище, который должен был обязательно искать его, возвратившись утром в лагерь, заранее высунул на волю свои не очень чистые ноги. Огромная армейская палатка явно становилась мала для молодого, растущего организма.

– Ну, как?

– Чего?

Юноша протирал глаза, щурясь на блеск ранней воды.

– Кто выиграл полосу препятствий?

– Я. Ну, в смысле, мы. «Вискари» последние – у них на последнем этапе ботаник в колючей проволоке наглухо запутался. Мы все его сообща разматывали. Потом вырезали вместе с проволокой и отнесли к костру. Там Ян его плоскозубцами быстро обкусал.… А ты-то как?

Капитан Глеб ровно разостлал свой спальник на песке около палатки.

– Без жертв и разрушений. Через час подъём, давай, подремлем ещё немного, пригодится.

После завтрака погода начала портиться.

Команда смешно и разнообразно занималась бытовыми вопросами.

Под краном водяной цистерны Хулио ловко простирывал свои уже использованные казенные трусы, добродетельно оставаясь одетым во вторые, сменные.

Потрясающе кривые голые ноги делали оружейника неотразимым.

В походной душевой, обтянутой тёмно-мокрым брезентом, плескались и гоготали сразу двое. В одном из них, по голосу и высокой макушке, Глеб сразу опознал Николаса. Другой, нерассмотренный, был мелок ростом и неприлично смешлив. Глеб подобрал в песке камешек и постучал им по трубе алюминиевого каркаса.

– Тук-тук!

– Заходи, чего спрашиваешь! А, это ты Глеб! И тебе тоже потереть спинку?!

– Может, у вас здесь интим, а я тут некстати со своими вопросами…

– В бою нет никаких тайн перед товарищами!

Колька радушно распахнул перед ним тряпичную дверь душевой, нисколько не стесняясь различных подробностей.

– Ой!

Зато в дальнем уголке кабинки профессор Бадди неловко пискнул под незначительными водными струйками, суматошно смывая с себя последние мыльные островки.

– Я и его уже помыл. Поначалу он так сильно стеснялся! А чего такого – я же ему теперь вместо папы!

Большой человек сильно захохотал, хлопая в просторные мокрые ладони.

– Давай к нам! Здесь хорошо!

– Вот этого не надо. После водных процедур подойди ко мне, поговорим по делам сегодняшнего дня.

– Окей!

По правой стороне от палаток на песке валялся с наушниками плейера на голове, дожёвывая мятый бутерброд, беззаботно неумытый с ночи швед.

По счастливым физиономиям Макгуайра и другого Кройцера было понятно, что они практически одновременно, ещё вчера, приняли решение бросить бриться. И это, судя по блаженству их улыбок, мужикам очень нравилось.

Наступала эпоха всеобщего разгильдяйства.

Но слабина в их серьёзных производственных отношениях была преждевременна.

– Парни, аврал! Разбираем лагерь, быстро грузим имущество в машину и выходим на воду! Сегодня нас ждут великие дела!

– А водка будет?

Хмурый немец был требователен.