В последние годы они слушали лялькины рассказы о героях ее программы. Нередко шутили, что нужно наконец как-то «монетизировать» желание некоторых из них заполучить возможность общаться с ней уже вне рамок телестудии. Причем в функции, когда она то ли психотерапевт, то ли коуч, то ли гетера разговорного жанра, то ли исповедник в юбке. Дамы они все были не юные, вокруг пятидесяти. Со своими историями и житейским опытом. На семерых у них был один реальный муж – муж Лейлы, юрист, интеллектуал, с юмором, «царь зверей», как они его называли в шутку как единственного мужчину их маленького сообщества, в котором также имелись дети и внуки. К счастью, у детей своя жизнь.

Собственно, фигурой, которая их невольно объединила, оказалась именинница. Это она отобрала их из массы встречавшихся на жизненном пути особ, приблизила к себе и перевела в статус подруг. Ну а уж они сами собой передружились. Кстати, опровергая тезис о невозможности женской дружбы. Женская дружба реальна, если не надо делить одного мужчину. К счастью, такого горя с ними не случилось. Пока не случилось.

В тот памятный день Миру буквально несло, она фонтанировала идеями. Ростом не выше среднего, с прекрасной фигурой, поднабравшей в последние годы парочку килограммов, она умудрялась при своих минимальных финансовых ресурсах выглядеть эффектно, предпочитая гардероб в стиле унисекс. Вот и теперь на ней были широкие брюки в клетку и блуза рубашечного кроя, легкие ботиночки со шнурками без каблуков. Все в коричнево-бежевых тонах. К мириной лысой голове с татуировкой сзади они привыкали долго. Что поделать? Подруга экстравагантна. Жгучая брюнетка с зелеными глазами в какой-то момент превратилась в даму с совершенно лысым черепом. Причем осознанно, добровольно, приукрасив правильной формы гладкий овал замысловатой тату на затылке. В тот год, когда Лялька выпала из круга их общения, у Миры случился бурный роман с молодым (лет на десять моложе) человеком. Оказался буддистом, богемным, что-то где-то рисовал и даже выставлялся, причем в столицах. Дамы пережили шок. Но Мира, когда ее сын Петька стал на ноги, казалось, наверстывала все то, в чем в предыдущие годы себе отказывала: позволила себе максимум экстравагантности и свободы. Ее острый, быстрый ум и высокий интеллект скрыть невозможно: взгляд, жест, мимика… У Миры были явно породистые предки: аккуратненькие ножки и точеные ладошки, которым приходилось сворачивать горы во имя выживания. Она обладала удивительной дерзкой женственностью, которая сводила с ума одних мужчин и действовала как красная тряпка на быка на других.

– А что, проведем аукцион.

– Какой аукцион? Мира, ты бредишь? – Ника затянулась тонкой сигареткой, выпустила струйку дыма и в этот момент еще больше стала похожа на леди-вамп. Она была самой высокой из всех присутствовавших – под метр восемьдесят. Ника в молодости подрабатывала моделью. Фигура до сих пор осталась безупречной: длинные ноги, ни килограмма лишнего веса. Фитнес, косметолог, парикмахерская, маникюр, педикюр – это всегда. В последние годы добавились еще инъекции ботокса в разные места. Казалось, она всячески протестовала против тезиса, который исповедовали подруги: стареть нужно естественно и красиво.

– Ничего подобного! Сегодня все продается. Тендер! Слышали такое слово?

– Тендер – это серьезно, – не удержалась, как всегда, Маруся, для всех – Мария Петровна, профессор филологии, специалист по литературе тюркских народов, прелестная дама, обманчивая в своей мягкости, когда это не касается ее профессиональной сферы. Она в университете вела массу хоздоговорных тем, так что с экономическими реалиями времени была хорошо знакома.

Маруся ножом чистила апельсин, и все невольно следили, как это она делает своими ухоженными руками с идеальным маникюром. Боже сохрани, без нарощенных ногтей, как у Ники и Любаси. Вообще, Маруся была по-хорошему кругленькой и аппетитной женщиной. Яркая рыжеволосая толстушка с выразительными карими глазами. Кстати, без веснушек, что чаще всего бывает у златовласых женщин. Да и «толстушкой» она была, пожалуй, на фоне Ники, потому что и в спортивной одежде, которую она обожала в неформальной обстановке, Маруся выглядела классно. Ее килограммы не мешали сохранять гибкость и хорошо владеть телом. Вот что значит регулярно заниматься йогой! Зато в официальной обстановке она – образец элегантной классики. С обязательным минимумом золотых украшений – статус профессора обязывает.

– Марусь, ну чо ты? Давай полегче. Так вот, сегодня услуга – это тоже товар. А эксклюзивная услуга – преимущество в конкурентной борьбе. Что сегодня представляет самую большую ценность?

– Ты как, глобально или в приложении конкретно к жизни человека? – включилась Лейла, которая во всем любила ясность и пока, как и другие, мало понимала, к чему клонит Мира.

Если бы Мерилин Монро дожила до своих пятидесяти, она, вероятно, была бы чем-то похожа на Лейлу. Яркая блондинка в кудряшках, с хорошо очерченными чувственными губами и множеством украшений. Лейла буквально помешана на «бусиках», как это называет ее муж Алекс. Она предпочитает серебро и умудряется комбинировать, казалось бы, несочетаемое. И удается! Подруги и знакомые навезли ей со всех концов планеты этнических украшений из белого металла. Когда Лейла без украшений, она кажется просто обнаженной. По крайней мере, так реагируют на отсутствие «бусиков» ее друзья и коллеги. Французские духи, заметно расплывшаяся в своей вальяжной женственности фигура… Это – Лейла.

– Лейла, ну ты – блондинка! Самая большая ценность для человека – время жизни. Только оно невосполнимо. Вот отмерил тебе Всевышний сколько-то десятков лет, ни больше, ни меньше. Ты можешь потерять деньги и их восполнить…

– Ну это уж кому дано, – включилась Ляля. Все подружки помнили, как в эпоху великого передела Ляля со своей организационной хваткой бывшего секретаря горкома комсомола занялась бизнесом, каким-то образом стала владелицей молочного комбината, обанкротилась (или ее обанкротили), потеряла все. Причем почти буквально. Ей пришлось распроститься с коллекцией дорогущих бриллиантов, некогда подаренных безумно влюбленным в нее тоже бывшим комсомольским работником, впоследствии первым секретарем ЦК компартии одной из союзных республик нашего некогда могущественного Отечества. Теряя все, она расплатилась с работниками комбината. Это для нее было принципиально важно. Было в ней это девальвированное нынче качество – «не оставаться должными никому ничем, кроме взаимной любви». Ну такой она человек. А потом с горя на какое-то время «подсела» на стакан, как ни пытались удержать от этого ее подружки. Правда, процесс не принял откровенно безобразный и затяжной характер. В один из критических моментов Лейла собрала всех и предложила отправить Ляльку в паломническую поездку. Что они и сделали, скинулись на путевку и буквально силой затолкали ее в громадный автобус с настоящими паломницами, которые поначалу недоумевали, как сюда попала эта совершенно отличная и явно невоцерковленная дама.

Ляля, к удивлению подружек, из поездки не вернулась, осела в одном из монастырей на Русском Севере. Просила присмотреть за квартирой. Цветочки в ее отсутствие взялась поливать Любася, жившая по соседству через пару домов. Год на связь не выходила, если не считать открыток к Рождеству и Пасхе. А потом она появилась. И это уже не была прежняя Лялька, «борзая» комсомолка эпохи блистательного секретарства. Это не была громогласная директриса в резиновых сапогах, бизнес-леди молочного двора. К счастью, исчезла бесследно и надломленная, утратившая жизненные ориентиры Лялька периода дрейфа в житейском море без руля и без ветрил. В ней словно вышло наружу ее внутреннее содержание, как будто стала ведома тайна происходящего вокруг. Она постройнела и даже как-то помолодела. И, как ни странно, стала веселее и бесшабашнее. Подруги дивились переменам, потихоньку обсуждали их между собой и ждали, что же будет.

А было то, что очень скоро Лялька устроилась редактором на телевидении. Там работал ее давний товарищ, с которым они по-хорошему дружили еще с комсомольских времен. Именно он и предложил освоившейся на телестудии Ляльке открыть авторскую программу. Знал уровень ее интеллекта, хорошие коммуникативные способности и помнил, как много лет назад и в формализованной обстановке комсомольского собрания она могла создать атмосферу искреннего обмена мнениями, причем даже и не в тему – о том, что волновало молодых по сути, глубинной сути. Предложение Ляльку поначалу ошарашило и даже испугало. Но была обещана полная свобода творческого самовыражения. Что и подкупило, потому что свободу она ценила, пожалуй, превыше всего. Так появилась на краевом телевидении программа «О главном без купюр». Она стала медийным, узнаваемым лицом, в программу престижно было попасть. В нее и попадали местные и приезжие боссы. «Мэры-пэры, депутаты, а по жизни акробаты» – так острая на язык Кира охарактеризовала состав участников программы. Но, без иронии, в ней оказывались люди, обладающие влиянием. И вовсе не всегда «кошельки», как их называла та же Мира. Люди культуры и искусства, известные политики и видные ученые. Ну и, конечно, депутаты всех уровней и партийные деятели разных мастей.