Шрифт:
– Конечно, прости, Адель, – Харальд проводил сестру до комнаты и вернулся к себе. Значит, вот когда они встречались. Он был прав, дело было в Рихтере. Возможно, стоит ждать его визита.
Но Рихтер так и не пришёл. Харальд прождал его до ужина. Дэнель переписывал книгу, сосредоточенно водя электронным пером по бумаге. Короткие, но сильные разряды оставляли ожоги на специально обработанных листах. Маленькая батарейка работала несколько месяцев, а выглядело так, словно написано чернилами. Ещё одна блажь. Настоящих чернил сейчас уже не найти. Харальд отложил книгу, которую читал, и встал. Чего выжидает Рихтер? Или всё-таки не в нём дело? Пора было идти на ужин. Харальд неторопливо переоделся и вышел из комнаты.
Электронное перо чуть потрескивало, выводя слова по белой бумаге:
Вокруг меня, как полог, тишина,Тепло твоё меня уже не греет.Клянусь тебе, я не сойду с ума…Лишь потому, что просто не успею.Сгорю в лесу оставленным костромВ холодном мраке множества ночей.Я не сойду с ума и не вернусь в твой дом.Не твой уже, и, в общем-то, ничей.Я кровью своей землю напою,Отчаяньем наполню шум дождя.Нет, без тебя с ума я не сойду.Я просто жить не буду без тебя.Слова странным эхом отдавались в голове Дэнеля. «Я просто жить не буду без тебя». Слова, всего лишь слова, написанные человеком, который уже давно умер. Слова, не понятно о чём, неизвестно кому написанные. «Я просто жить не буду без тебя». Слова, пульсирующие в мозгу. Если бросит, то не буду. Ни за что. Я его, а он мой. Харальд. Дэнель произнёс имя вслух, пробуя на язык. В его глазах тревога, в последнее время он так напряжён. И в тоже время, так нежен. Это непривычно, странно. Имя, теперь есть имя. Словно пелена упала, словно очнулся от сна. Теперь можно уйти… или остаться по собственной воле. Своя воля. Ненависть. В памяти вспыхивают воспоминания, яркие, тревожные, тусклые, странные. Дождь и серый асфальт, холод, ненависть, огонь внутри. Бледно-голубые глаза и протянутая рука. Так они встретились. Голубые глаза погасили ненависть, заставили многое забыть. Но тот же человек и вернул его обратно, вернул другим, обновлённым. Сильным, бессмертным. Потому что, пока жив он, я тоже буду жить. Сердце бьётся пойманной птицей. Хочется защитить, он ведь так уязвим, один против всего мира. И согреть, согреться самому, спастись от дождя. Внутри просыпается огонь, что когда-то горел в груди. Он сказал, «ты поймёшь». Что это за книга, о чём эти слова? Что за чувство они описывает, что так сильно откликается на них? Дэнель перевернул страницу. Глаза болели, пальцы шевелились с трудом, но работы ещё было много. Он устал, наверное, из-за этого в голову лезут странные мысли. Харальд. Хотелось снова его увидеть, почувствовать. Он там, внизу, с другими людьми, кто-то дружелюбен, кто-то даже опасен. Хочется быть рядом.
Этой ночью – тепло твоих рук,Яд луны, шёлк и сладость вина,Нашей кровью начертанный кругИ прогулки за гранями сна.В спальне – измятая постель, воспоминание о тепле, которое только он может дать ему. Дэнель отделился от измученного тела. Мир вокруг выглядел иначе. Пульсирующие нити, переплетённые в сложный узор, мерцание, не видимое глазу. Где-то далеко за стенами, дальше по дороге, этот узор становился болезненно неправильным, изощрённо безумным, диким. Вниз, двери, стены – не помеха. К нему.
В колдовском полуночном бреду.Этой ночью мы только вдвоём.Ты меня не предашь, но и я не уйду.Мы сегодня с тобой не уснём.Столько людей за столом. Он раньше встречал лишь одну. Женщину по имени Гринхильда. Она не была врагом, скорее, союзником. От этих людей пахло страхом, пороком, гордыней, ложью, преданностью, предательством. Но только он одного пахло теплом. Дэнель скользнул к одному из стульев. Так хотелось прикоснуться. Спина Харальд выпрямилась, он чуть повернул голову. Почувствовал, хоть и не подал виду.
Нас, конечно, на утро найдутИ растащат по разным углам.Не забуду тепла твоих рукИ своё им тепло не отдам.Дверь, ведущая из холла в столовую, распахнулась. Сидевшие за столом люди резко повернулись. На пороге стоял высокий мужчина в военной форме. Широкие плечи, седая грива, льдисто-голубые глаза. За спиной его юноша в такой же военной форме, только с другими знаками отличия, похожий на него как две капли воды.
Нас разденут на радость толпе,Разопнут на соседних крестах.Только я продолжаюсь в тебе.Только ночь бьётся в наших сердцах.В глазах людей удивление, его явно не ждали.
– Дядя Ульрих, ты всё-таки смог приехать, – молоденькая девушка, радостно улыбаясь, бежит от стола к вновь прибывшему.
– Гердрун, – женщина в красном платье пытается её остановить, ей такое поведение кажется неуместным.
Взгляд Ульриха, не задержавшись на лице брата, скользит по лицам племянников и племянниц, переходит к Харальду, останавливается. Дядя долго смотрит племяннику в глаза. Дэнель непроизвольно дёрнулся к Харальду, чтобы защитить его от этого пронизывающего взгляда. Ульрих, словно заметив движение, поворачивается туда, где незримо находится Дэнель. Он не может его видеть. Никак не может.
Дэнель открыл глаза. Его трясло. Сердце колотилось о рёбра, он едва мог дышать. Что это было? Что? Когда он был там, скользил по переплетению линий, всё казалось таким естественным, словно он делал это и раньше, словно это было уже привычным. Дэнель медленно встал со стула, голова кружилась. Тот человек не мог его видеть, ведь так? Да и какая разница, что вообще с ним произошло, что это было? Словно что-то привычное. Память, начавшая возвращаться, может, он такое умел и до встречи с Харальдом? Дэнель дошёл до ванной, скинул рубашку, включил холодную воду. Ледяные струи стекали по плечам и спине, в зеркале отражалось бледное лицо с огромными, испуганными зелёными глазами. Что это было? Что ещё я могу? Почему забыл? Это может навредить ему. А может спасти. Кто я? Дэнель никогда прежде не задавался этим вопросом. Кто я? В груди пульсировала пустота. Он ведь не оставит. Даже если я вспомню? Он… он ведь не бросит? «Я просто жить не буду без тебя». Ногти впились в плечи, холодная вода мгновенно смыла кровь. Мрамор толкнулся в колени. Харальд, Харальд, Харальд…