— Я, в свою очередь, попытаюсь все проверить, насколько это возможно, — вслух сказал Левченко, а сам подумал: «Может быть, за этим кроется что-нибудь другое. Ведь Миронов — сотрудник сельского уголовного розыска и тем самым ведет оперативную разработку известного фигуранта. В общем, вопросов много, ответов нет».

Кабинет начальника УВД был огромный, здесь при желании могли вместиться все сотрудники УВД. Сейчас же в кабинете сидели двое.

— Рад за тебя, Петр Петрович, очень рад. Надеюсь, ты своим врагам спуску не дашь за то, что несколько месяцев провел в изоляторе?

— Конечно, моя месть не будет знать границ. Теперь я почувствовал силу и уверенность в себе. В изоляторе я много думал. И сейчас перед вами сидит не тот Буйнов, что был раньше, которым можно было помыкать любому начальнику, сидящему выше. Сейчас Буйнов другой.

— Это какой же, Петр Петрович?

— Нет, нет, вас это не касается. Это касается тех, кто упрятал меня в изолятор.

— Кого ты имеешь в виду? — с подозрением спросил Тихорецкий.

Буйнов с усмешкой посмотрел на собеседника, немного помолчав, ответил:

— Прокурора области и его прихвостней.

— Ха-ха-ха, рассмешил ты меня, однако. Не по твоим зубам он. Боюсь, об него ты зубы обломаешь, лучше не связывайся, вот мой совет. Здесь компетенция хозяина. А хозяин этого не позволит, потому что у них, как говорится, своя песня и поют они дуэтом.

Буйнов насторожился и вопросительно посмотрел на своего начальника. Тихорецкий продолжал:

— Ты хоть знаешь, кому ты обязан? Кто тебя из этого дерьма вытащил?

— Я думаю, вы, Михаил Михайлович.

— Если бы да кабы, — усмехнулся Тихорецкий и продолжил:

— Нет, друг мой, моих сил и возможностей здесь не хватило.

— Тогда кто же, скажите мне, наконец?

— Сейчас ты узнаешь, кто твой избавитель от несчастий и кому ты обязан по гроб жизни.

Генерал поднялся с кресла и жестом показал Буйнову следовать за ним. Тихорецкий направился к меблированной стенке, где в ряд были расположены многочисленные антресоли и дверцы. Открыв одну из дверок, они вошли в другое помещение, менее строгое, больше похожее на комнату отдыха. Эта небольшая комната была по-домашнему уютной. Обставлена она была дорогой красивой мебелью, которая приятно радовала глаз. В центре был расположен небольшой стол, заставленный хорошими винами и закусками. За столом сидел Крымов. Увидев входящих, он встал с любезной улыбкой и, приветствуя, пригласил их к столу. При этом произнес:

— Прошу вас, господа. Рад видеть вас на свободе, Петр Петрович. По этому случаю мы с начальником УВД организовали небольшой банкет. Надеюсь, вы будете рады.

— Несомненно, Евгений Андреевич.

Усевшись за стол, Крымов разлил вино в бокалы и хотел что-то сказать, но Буйнов опередил его:

— Я очень вам признателен, друзья, что вы меня так встречаете. Особенно хочу выразить слова благодарности глубокоуважаемому Евгению Андреевичу. Без его влияния и помощи я и сейчас находился бы в арестантской камере. Для меня и моей семьи эти месяцы заключения были самым тяжелым испытанием. Спасибо, что вы меня спасли. В благодарность за это я хочу вас обнять по-дружески, Евгений Андреевич.

Буйнов подошел к Крымову, обнял его и продолжил:

— Хочу выпить этот бокал хорошего вина за вас, Евгений Андреевич, и сказать, что я вам обязан по гроб жизни, распоряжайтесь мной, как посчитаете нужным.

— Что вы, что вы, Петр Петрович! Мы освободили вас не для этого, видя ваше падение. Мы с друзьями поняли, какого сотрудника теряет государство, а поэтому решили не допустить крайних мер, которые чиновники хотели предпринять. Но вы тоже хорош, так дилетантски подставиться. Не хочу кривить душой, конечно, помощь ваша нам понадобится, но об этом позже. Я полагаю, мы государству возвратили профессионала, и вы оправдаете наши надежды.

— Я буду стараться, Евгений Андреевич.

— Будем надеяться.

Как будто что-то вспомнив, Тихорецкий встал и, обратившись к присутствующим, сказал:

— Друзья мои, прошу извинить меня, но мне необходимо вас покинуть. Меня ждут дела.

— Жаль, Михаил Михайлович. Как же мы без вас? — улыбаясь, воскликнул Буйнов.

— Как и прежде! — хмуро ответил генерал.

Улыбающаяся физиономия Буйнова от услышанных слов сразу же помрачнела.

Генерал вышел, и после него воцарилась тишина. В комнате остались двое. Один стоял во главе преступной организации, другой возглавлял службу, которая должна была бороться с ней. Оба сидели за столом, и каждый думал о своих проблемах. Наконец после продолжительного молчания первым заговорил Крымов:

— Обиделся на генерала? Он глава управления, твой непосредственный начальник, а на начальство обижаться нельзя, кроме того, за твои художества ему здорово в министерстве влетело. Так что на него обижаться не следует. Понял?

— Да понял я, но только он меня за живое задел.

— Не бери в голову, Петрович. Выполняй мои приказы и раскрываемость подтягивай, где-то не зарегистрировал, где-то «отказной» материал, так в передовики и выскочишь. Будешь со мной дружить, в обиду не дам, ты и сам в этом убедился. Так что не волнуйся.