— Я — не Малыш. Конечно, боюсь: Толл лучший боец у Южных ворот. Чтобы выбить его, нужно…

— Ты струсил и вместо драки предложил ему денег!

— Прекрати! Я больше не ловлюсь на эти женские штучки! Завалить можно любого… почти любого, но зачем? Толл — хороший парень! А если будешь дразниться, отниму безрукавку, и дальше пойдешь голой!

— Я и говорю: дикарь! Позавчера с дерева слез, вчера из леса вышел!

— Неправда, я здесь кантуюсь уже почти месяц! А на днях была удача: у Храмовиков появилась работа, и они брали всех подряд. Мы готовили какой-то вонючий раствор и заливали его в емкости. Нас даже кормили! И всем заплатили по два шаклима за три дня работы!

— Подумаешь — два шаклима! Лучше расскажи, откуда ты взялся? У тебя было трудное детство, чугунные игрушки, да?

— Ну, с чугуном у нас в Поселке было туго. А игрушек я вообще что-то не помню. Хочешь историю про барсука?

— Какого еще барсука?

— Ну, он был не совсем барсук — здесь такие звери, наверное, не водятся. Он такой… вроде маленького медведя.

— И что? Ребенком он похитил тебя из дворца и унес в свою берлогу. Ты вырос среди зверей и только недавно узнал, что ты — королевской крови. Теперь пробираешься к родителям, чтобы занять свое место у трона?

— Это ты пробираешься к маме с папой. А меня барсук не уносил. Он попал в петлю и уже почти вырвался. Чтобы он совсем не порвал ремень, я стал с ним драться. Он был почти с меня размером.

— Бедное животное! Ты, конечно, победил его?

— Нет, он в конце концов вырвался и убежал. Я остался голодным, и вечером мальчишки избили меня до полусмерти. Но одному из них я порвал ухо, а другому почти откусил палец.

— М-да-а, не получается из тебя сказочного принца. Откуда же ты взялся?

— Я пришел к тебе через миры и века!

— Ну, через миры — это ладно, а как же ты прошел через века? И какие: бывшие или будущие?

— Наверное, можно сказать так: я возник из глубин прошлого. Вот за этими горами когда-то протекали большая река. Там, где она прижималась к предгорьям, жили люди речного племени, а ниже по течению начинались дремучие леса, и там обитали, соответственно, люди лесного племени. Вдоль реки весной и осенью шли стада буйволов и оленей, а в реке водились огромные рыбины — больше меня в длину и вот такой толщины! Мы били их гарпунами с острой рогулькой на ремешке.

— Ты просто пьянствовал с каким-нибудь студентом-историком и наслушался всякой ерунды! Или, может быть, живешь уже тысячи лет? Что-то не похоже!

Впереди между домами показался просвет — они подходили к одной из центральных торговых площадей Хаатики.

— Слушай, как тебя, Элл, что-то у меня нехорошее чувство… Как будто нам кто-то усиленно смотрит в спину. У тебя нет, а?

— Ничего у меня нет! Зато я вижу впереди площадь, и там мелькают желтые штаны стражей короны!

— Не оглядывайся! Иди, как идешь! Что-то… как-то… Сейчас проверим!

Парень шел, расслабленно помахивая руками, и вдруг, на очередном шаге, резко повернулся назад:

— Чего надо?

Человек, шедший за ними метрах в семи-восьми, остановился и попятился. Он был среднего роста и одет совершенно неприметно — слуга в лавке или вечный подмастерье. Перед собой он нес какой-то угловатый предмет, накрытый грязной тряпкой.

— Оглох? Чего надо?

Человек перестал пятиться и… Дальше все произошло в одну долгую долю мгновения. Левой рукой человек сдернул тряпку, а правой вскинул арбалет к плечу. Однако Женька завершил свой прыжок раньше, чем стукнула спущенная тетива. Голова человека глухо стукнулась о камни, арбалет отлетел в сторону. Парень тут же вскочил и, скрутив в кулаке рубаху, вздернул незнакомца на ноги:

— Ты что, гад?!

Тело вдруг дернулось и обмякло, а Женька почувствовал болезненный укол в предплечье. Он разжал кулак, и незнакомец осел на землю, потом завалился на бок. Из его спины, там, где кончаются ребра, торчал хвост арбалетной стрелы. Стреляли или с близкого расстояния, или оружие было очень мощным — тело пробито насквозь, наконечник торчит из солнечного сплетения! А улица пуста…

— Ты цела?

— Обижаешь!

— Черт побери, что такое?! Кто-то сильно не хочет, чтобы ты дошла до площади? О, боги Священной горы! С кем я связался?!

Стоя над трупом, Женька огляделся: до площади метров двести и три подворотни, почти все окна открыты…

— Та-а-ак! За мной!!! — он ухватил девушку за руку и поволок через улицу к стене дома. Она, впрочем, не отставала.

— А теперь туда, быстро!!!

Они опять пересекли улицу и юркнули в ближайшую подворотню. Здесь было сумрачно и пусто.

Огромная пегая кобыла, и на ней толстые ляжки в желтых штанах, брюхо распирает красный камзол, налитое дурной кровью пучеглазое лицо светится бескрайней радостью: