Шрифт:
– Ложись, быстро! – прошипел мне Дезертир, – и мы, как партизаны, плюхнулись в придорожную канаву.
Украдкой мы вошли в небольшую деревню – все надписи там были по чешски… Мы тогда не знали, что совковые карты специально печатали с ошибками, и границы на них передвигали на восток, чтобы легче ловить нарушителей.
До поздней ночи мы шли полями и лесами на запад, ориентируясь по компасу. У Дезертира заработал фонарик, и мы смогли продолжать путь в темноте. Переночевав в стоге сена, утром, уверенные, что уж на этот раз все получилось, мы гордо вошли в город… не знаю, что это был за городок, но там тоже все было по-чешски! Дезертир позеленел:
– А ну-ка дай посмотреть твою карту!
Я дал.
– Что ж ты сразу не сказал, – заржал Гриша, – год выпуска 1978! С таким же успехом можно было идти по глобусу!
Еще полдня мы шли лугами и полями, пока нашему взору, прямо посреди леса не предстали низенькие белые столбики и таблички «pozor, hranici» или что-то вроде того.
С замиранием сердца мы пересекли невидимую линию, перепрыгнули ручей, взбежали по откосу и наткнулись на маленькую часовню у дороги.
– Все, мы в Германии, – прошептал Дезертир, – сейчас самое главное, как можно быстрее удрать из пограничной зоны, тут много патрулей и местные жители все как один стукачи!
Не успел Гриша это сказать, как на дороге появился местный житель.
– Изобразим немецких туристов, – скомандовал Дезертир.
Я засомневался, все же на Грише был советский военный китель, но бодро поприветствовал встречного:
– Гутен таг!
Мужичок, кисло улыбнулся и ответил:
– Добрий диень!
Это был полный провал. Но первый увиденный нами немец оказался добрым человеком и не заявил в полицию. А через полчаса мы поймали машину, причем до самого Нюрнберга!
…Побродив по ночному Нюрнбергу и влюбившись в этот город навсегда, мы заночевали на скамейках железнодорожного вокзала. Прямо на перроне. Нас попытался прогнать охранник, но мы сказали что ждем утренний поезд на Париж и он отстал…
А на следующий день, промчавшись через Германию, мы перешли по мосту ядовито-зеленый Рейн и попали в Страсбург! Он оказался еще прекраснее Нюрнберга и во много раз больше. Карты города у нас не было, поэтому мы и в городской черте шли по компасу.
А потом сели на потрясающий страсбургский трамвай и поехали. Трамваев таких я до этого не видел – обтекаемой формы, напичканный электронными табло, с огромными окнами почти до пола, с кондиционерами, и свободным проходом между вагонами…
В трамвае мы тоже сверялись с компасом, и вышли только тогда, когда электронный поезд повернул на север…
…Мало того, что наши карты были отпечатаны в 78 году. Похоже, что никому в СССР не пришло в голову отметить современную сетку дорог. Мы обратили внимание, что нам не попадаются автобаны, а только маленькие провинциальные дороги. Видимо, карта была копией какого-то довоенного издания. Благодаря ей мы окунулись во французскую провинцию…
Вечерело, мы забрели в такую глушь, где и движения почти не было. Ленту дороги окружали пшеничные поля, рощицы, иногда попадались старинные фермы…
Неожиданно Дезертир сказал:
– Очень хочу женщину, подожди здесь, мне нужно помастурбировать.
Я испытал шок, а потом решил подсмотреть, как это выглядит со стороны. Дезертир стоял по пояс во ржи, любовался закатом, раскачивался и тихонько постанывал…
Осеменив французскую землю, Гриша вернулся на трассу…
…Так мы и шли два дня, и нас никто не хотел подбирать. По обеим сторонам простирались бескрайние французские нивы, справа, почти у горизонта, угадывалась синяя полоска Бискайского залива. Местность была безлюдная.
Вечером, когда мы уже присматривали себе лужайку для сна, повстречалось нам несколько черных коров. Были они какие-то огромные, величественно-монументальные. Геометрические обводы их тел поражали – это были настоящие готические коровы. Они молча жевали траву, а когда мы поравнялись с ними, как по команде, подняли морды и так пристально на нас посмотрели, что мне стало немного страшно. Наши коровы так не глядят, я вам это точно говорю. Я ускорил шаг, а Гриша вдруг засмеялся:
<