1. Можно вставать на час раньше.

2. Можно ложиться на час позже.

3. Можно назначить внутреннему художнику свидание в Starbucks и писать там.

4. Можно взять ключи от квартиры приятеля и заниматься творчеством там.

5. Можно взять альбом или блокнот и сидеть в церкви в задних рядах.

6. Можно поехать куда-нибудь на поезде.

7. Можно найти библиотеку с тихим читальным залом.

8. Можно пожить у друзей, пока они в отъезде.

9. Можно съездить к родителям: это подтолкнет к бумаге, мольберту, альбому для рисования.

10. Можно запланировать короткий отпуск. Даже день-полтора, проведенные в одиночестве, могут упорядочить мысли и приоритеты.

Если не ограничивать поток входящей информации, можно утонуть в требованиях других. Если проводить слишком много времени в одиночестве, есть риск впасть в стагнацию и нарциссизм, поскольку жизнь и творчество окажутся ответом на один большой вопрос: «Как я себя чувствую?» На самом деле необходимо найти баланс: достаточно сдержанности и уединения, чтобы творить, и достаточно вовлеченности и погружения в жизнь окружающих, чтобы было для кого и из чего это делать.

Рэймонд Чандлер продавал страховки. Томас Элиот работал в банке. Вирджиния Вульф вместе с мужем Леонардом управляла издательством. Почему принято считать, что люди, имеющие основную работу, не могут быть настоящими художниками? Очень часто такая работа подпитывает сознание. Сталкивает с людьми и идеями, историями и темами, возможностями и препятствиями. Это не то, что следует «перерасти». К ней можно даже стремиться, особенно если есть ощущение творческого тупика. Возможно, вы исчерпали свои творческие кладовые и их следует пополнить за счет новых источников. Нам, художникам, нужна жизнь, иначе творчество становится безжизненным.

Творчество расцветает на почве жизни. Жизнь питает его, обогащает и помогает расти. Если во имя искусства запереться в монастыре, есть риск, что искусство окажется сухим, упрощенным и безжизненным.

Большинству художников очень рискованно иметь слишком много неструктурированного времени, слишком много свободы для занятий исключительно творчеством. Мы говорим о самовыражении, но нужно ведь развивать и то, что собираешься выражать. А развивается человек не только в одиночестве, но и в обществе. Общество выполняет роль утяжелителей при силовых тренировках: контакт с людьми закаляет нас. Наличие постоянной работы не только дает средства к существованию, но и позволяет развиваться стойкости и организованности. А художникам нужно и то, и другое. Очень часто именно основная работа – отличный их источник. Роман способен быть пустыней, в которой можно брести в одиночестве, мюзикл – шестилетним плаванием по неизведанным морям. Мореплавателям прошлого нужны были звезды, чтобы прокладывать курс. Нам, художникам, тоже нужны ориентиры, чтобы не сбиться со своего курса.

Чехов советовал молодым актерам: «Если хотите работать над творчеством, работайте над собой». Он имел в виду не «совершенствование себя», а то, что позволяет нарастить творческую мускулатуру. И регулярная работа этому способствует – как, впрочем, и некоторые виды общественной деятельности. Важно уметь слышать не только собственные соображения, но и мнения других. Этот навык развивается на работе.

Хотя мы можем считать себя кем-то особенным, художники – те же люди, а люди не могут без людей. И вещей. И увлечений. И радости. Если вы избавились от всего «лишнего» и всерьез посвятили жизнь творчеству, обязательно заметите, что серьезность эта излишняя. Когда все, о чем думаешь, – это Искусство с большой буквы, оно всегда будет рядом, пульсируя и подергиваясь, как если бы космический пришелец корчился в агонии прямо в центре вашей заботливо оборудованной мастерской. И непонятно, хватит ли у вас сил поднять его, не говоря уже о том, чтобы вытащить из дома. Серьезный подход превращается в серьезную проблему, о которой вы можете серьезно говорить с другими «серьезными» художниками и, возможно, с бесконечно сочувствующими психотерапевтами, которые понимают, насколько вы впечатлительны. Ничто из этого существенно не поможет вашему творчеству.

Концепция «я – серьезный художник и зарабатываю на жизнь исключительно этим» может казаться немного пугающей, как огромные лофты нью-йоркских живописцев, залитые мертвым, холодным светом. Как вы относитесь к подобным концепциям и пространствам? Чтобы лофт выглядел шикарным, он должен быть максимально пустым. Но если вы избавляетесь от характерных для нормальной жизни вещей, чтобы приблизиться к тому, как, вам кажется, должна выглядеть жизнь «серьезного» художника, то довольно скоро столкнетесь с типичной для громадных роскошных лофтов проблемой: смотрятся они здорово, но вы правда согласились бы в этом жить? Разве они не наводят на мысль отправиться в гости в уютную трехкомнатную квартирку тети Рэчел, заставленную мебелью, заполненную старинными безделушками, с забитым едой холодильником?

В нашей одержимой деньгами культуре сформировался миф, что настоящим художником может считаться лишь тот, кто занимается исключительно творчеством. В том смысле, что не имеет основной работы. Правда же в том, что все мы и так настоящие художники. Творчество – вопрос самосознания.

Мой приятель становится сам не свой, если слишком долго не подходит к фортепиано. И точно так же выходит из себя, если приходится слишком долго играть на нем. Наш роман с творчеством сродни любовному: разлуки в нем столь же ценны, как и близость.

Наша жизнь должна быть нашей жизнью, а творчество должно быть лишь занятием. Жизнь должна быть больше творчества. Должна быть шкатулкой, в которой оно заключено.

Жизнь не линейна. Путь художника – это длинная извилистая дорога, и идти по ней лучше в компании с другими, концентрируя внимание не на разворачивающемся внутри спектакле с эго в главной роли, а на внешних событиях, наполняющих наш творческий колодец образами и подпитывающих воображение историями. Нужно стремиться быть на полную ставку человеком, а не художником: в этом случае творчество захлестнет ваше сердце, наполненное жизнью.