Процесс омовения взрослого мужчины – зрелище далеко не самое эстетичное и носит скорее познавательный характер. Не в пример многим находившимся за столом мужчинам, те части тела, на которые чаще всего обращают внимание дамы, т. е. шею и уши, призрак мыл чрезвычайно тщательно. После водных процедур кран-рюмка была плотно закручена, а обтирание тела зеленой бархатной шторой не вызвало возмущения даже у капитана брандвахты, отвечающего за вверенный инвентарь. Нога вылезла из воды и нащупала берег. Поворачивалось тело уже за пределами таза. После того, как дверь закрылась, раздался дежурный удар о ведро, восторженный возглас: «Твою…мать» и шаги босых ног утонули в песне…

Взятая из популярного кинофильма, она рассказывала о молодом парне, вышедшем через реки южные и края далекие в бескрайнюю донецкую степь.

О том, что произошло, Лев Наумович узнал только через неделю от начальника управления флотом и клятвенно обещал не пить самогон, который довел его до ручки… двери кают-компании.

Естественно, без содержимого «Крокодила» Берембойм дико затосковал. Вернуться на судно днем он не мог, завести на берегу любовницу не позволяли финансы, а шататься целыми днями по чужому городу без дела было просто стыдно.

Мысль о том, что можно не только развлечься, но и красиво отплатить за историю с душевой пришла сама собой. Кроме него на берег десантировались дамы с целью посещения местного рынка. Сделав необходимые закупки, они терпеливо ждали вечернего рейса шлюпки для воссоединения с мужьями. Ожидание происходило прямо на причале, где женщины собирались уже к 12 часам дня.

Первой «клюнула» ветеранка Гордеева. Лев Наумович подошел к ней чрезвычайно галантно:

– Уважаемая Нинель Венедиктовна! Пользуясь случаем, разрешите загладить неблагоприятное впечатление, произведенное лично мною в момент нашего знакомства…

В течение часа Берембойм так распинался перед врагом, что если бы Лев Наумович был героем-разведчиком, а ветеранка Гордеева – Гитлером, то вопрос вербовки германского фюрера решился бы минут за десять. Сладкая лесть Берембойма лилась непрерывным потоком, полностью подавила способность Гордеевой к сопротивлению и завершилась следующими словами:

– От имени администрации приглашаю Вас отобедать.

Видя такое уважительное поведение, Гордеева расслабилась настолько, что стыдно за душ в кают-компании ей стало только в банкетном зале ресторана «Черноморский». Обед сопровождался тостами, здравицами и музыкальными номерами местного джаз-банда. Сервировка стола и подбор меню соответствовали официальному приему если не коронованной, то, во всяком случае, правящей особы. К моменту подачи третьих блюд ветеранка Гордеева почувствовала себя настоящим гурманом легких закусок из тропических морепродуктов и свободно ориентировалась в карте вин. В финальной части трапезы в зал внесли Книгу почетных посетителей, страницы которой были расчерчены и чем-то напоминали ведомость по заработной плате. Метрдотель был настолько учтив, что не оставить свои автографы наши герои просто не могли: Берембойм расписался слева, а ветеранка Гордеева – справа, приписав: «Спасибо, за вкусный обед». Уже перед посадкой в шлюпку, Лев Наумович попросил Гордееву при рассказе супругу быть более сдержанной, дабы его, Берембойма, действия не были превратно поняты.

Весть о вкусных обедах, устраиваемых Берембоймом и его талантах приятного собеседника, прокатилась в женской среде. Желающих посетить рынок оказалось так много, что по утрам за место в шлюпке разгорались битвы местного значения. Пришлось установить очередь и отправка на берег осуществлялась строго по записи.

Если сравнить эти записи с Книгой Почетных посетителей ресторана «Черноморский», то легко заметить полную идентичность дат и фамилий. За три недели, пустующий днем ресторан перевыполнил квартальный план, а шеф-повар получил такую практику по приготовлению изысканных деликатесов, что стал подумывать о переходе в «Интурист».

Развязка наступила в день выдачи заработной платы. На этот раз деньги выдавал не кассир, а начальник каравана Берембойм. В его кабинете не задерживался никто, кроме немногочисленных холостяков. Женатые выходили молча, опустив голову и скрипя зубами. К вечеру женский плач, доносившийся из отдельных кают, перерос в дружный вой и, как туман, окутал брандвахту…

Дело в том, что практически все моряки, на всякий случай, оставляли в бухгалтерии в Одессе доверенности, позволяющие женам получать заработную плату, в период их отсутствия. Получив за историю с душем нагоняй от начальника управления, Берембойм снял с доверенностей копии и заверил их в канцелярии. Доверчивые женщины и Лев Наумович действительно расписывались в ведомости: он – в графе «выдал», они – «получили». К каждой странице был аккуратно подшит счет ресторана «Черноморский» и заверенная копия соответствующей доверенности. Правда, было одно несущественное нарушение – рядом с каждой подписью красовалась благодарность за вкусный обед.

Между прочим, красивая папка с надписью «Книга Почетных посетителей» вернулась в ресторан «Черноморский» и до сих пор служит людям, известным не менее чем ветеранка Гордеева и двадцать членов женсовета, получивших от мужей сполна и за потраченные деньги, и за молчание о своих ресторанных похождениях.

Несколько недель Берембойм чувствовал себя именинником. Он ехидно подмигивал дамам и раздавал кредиты мужьям, загадочно намекая, на общее дело, которое он вынужден делать вместе с ними. Намеки были насколько многозначительны, настолько и незаслуженны. Дело дошло до того, что поверженные мужчины затребовали пощады. Подписание мирного коммюнике решено было осуществить в строгой мужской компании в банкетном зале уже ставшего родным «Черноморского».

Обед начался чистосердечным признанием Льва Наумовича в полной чистоте своих помыслов и прошел в теплой, дружеской обстановке. Выяснилось, что поведение жен присутствующих в быту соответствует самым высоким требованиям морали и не может быть поколеблено жалкой тенью подозрения. По многочисленным просьбам, Берембойму пришлось повторить все тосты, здравицы и комплементы, произнесенные им в честь дам. В представленных текстах не было обнаружено никаких злоупотреблений, и каждый из них сопровождался веселым звоном бокалов. При этом большинство комплементов фиксировалось письменно для последующего детального сравнения с оригиналом. Многие даже не подозревали о замечательных свойствах своих жен и искренне изумлялись открывшимся перед ними тайнам. Ветеран флота Гордеев настолько разволновался, что заявил о немедленном прекращении симпатии к баталерщице Зине и экстренном возвращении к жене Нине.