Княгиня Феодосия занемогла, придя домой после вечерни в Спасо-Даниловом монастыре, и слегла, чувствуя сильный жар. Ее молодой супруг, красавец Иван Иванович, поначалу не придал этому серьезного значения. Но когда его любимая супруга стала терять сознание и бредить, он совершенно перепугался и поднял на ноги весь терем. Однако ни лекари, ни священники ничем помочь не смогли: на вторые сутки болезни несчастная молодая женщина умерла, не приходя в сознание, оставив своего молодого мужа в «великом и безутешном горе».

Князь Дмитрий Романович тяжело воспринял горькое известие. – Сам Господь не пожелал породнить меня с Москвой, – решил он, – но и я виноват в этой беде! Почему я не сговорился тогда с Михаилом Асовицким! Пусть его сын Роман был моложе моей дочери на четыре года, но мы бы подождали…И дочь была бы жива…Отказали бы тому Ивану по причине ее помолвки, и никто бы нас не осудил. Здесь в Брянске чистый воздух! Сосны, ели! Никакие хвори не пристают! Да и лекари у меня отменные!

В самом деле, княжеский лекарь Овсень Велимилович и его брат Третьяк, известный городской знахарь, пользовавший простонародье, внесли свой большой вклад в дело предотвращения эпидемии.

– Сейчас нельзя пускать в наш город торговых людей, – говорил Овсень Велимилович. – Пусть пока живут в гостевых домах на окраине. А мои люди посмотрят за ними и узнают, есть ли у них опасная зараза!

Князь пытался отговориться: – Только один Господь ведает о людском здоровье и посылает на нас кару за грехи! Если человек грешен, он сразу же заболеет и умрет волей Господа…

Но Овсень Велимилович проявил упорство и объяснил своему князю, что «Господь не посылает зла, а несет только добро и благодать, и все болезни исходят только от лукавого! Поэтому мы должны вести жестокую борьбу с болезнями, а складывать руки – великий грех!»

И владыка Иоанн поддержал княжеского лекаря. – Он сказал правду! Где есть Господь – там только благодать! – молвил мудрый священник. – Пусть твой лекарь устанавливает правильные порядки!

Благодаря воле брянского епископа и согласия князя ни город Брянск, ни удел от «великого мора» не пострадали.

Бывали случаи, когда в Брянск приезжали люди, страдавшие теми или иными недугами, но брянские врачи, не допускавшие больных до общения с горожанами, успешно их излечивали.

Когда же пришло известие о смерти в Москве дочери, князь Дмитрий окончательно уверовал в правоту лекаря Овсеня: он не мог считать грешницей свою молоденькую, ласковую, покорную отцовской воле Феодосию!

Князь Дмитрий сидел на боярских советах мрачный, потерянный и почти не вникал в суть разбираемых дел.

Вот и сегодня он грустно глядел перед собой и думал про себя «тягостную думу».

– Зачем так биться за земную власть, – рассуждал он в разгар самых яростных боярских споров по земельным владениям, – копить серебро и прочие богатства? Все это – тлен и прах! Для чего я езжу в поганую Орду со щедрыми подарками и унижаю свое достоинство? Зачем мне все это, если нет душевного утешения?

Последняя поездка в Орду не была для брянского князя трудной. Новый ордынский хан Джанибек принял его уже на следующий день по приезду в Сарай. Князь подполз к ханскому трону и вдруг услышал мягкий, дружеский голос хана Джанибека.

– Салям, Дэмитрэ! – сказал новый хан. – Я жалую тебе всю землю Брэнэ до самой смерти! Мои люди выдадут тебе законный ярлык! Я узнал, что покойный коназ Мосикэ оговаривал тебя и обманывал моего великого батюшку! Теперь у тебя нет врагов! Спокойно привози сюда свое серебро каждый год и не ведай горя!

Так ордынский хан дал понять, что интриги прочих русских князей, их хула и ссоры ему совершенно безразличны, если в Сарай вовремя и в достаточном количестве притекает серебро. Рассуждения и действия нового хана были довольно мудрыми: он сумел справиться с задачей, которую ставил перед собой его отец, Узбек-хан, но так до самой смерти не разрешил. С задачей, связанной с усилением Москвы! Хан Джанибек воспользовался ссорами между князьями, их доносами друг на друга, и периодически «дарил» то одному из них, то другому право на самостоятельный отвоз дани в Сарай. Постепенно такие права получили Тверь, Рязань, Суздаль. Москва теряла на этом немало! И не только серебро, но и власть!

– Какой хитрый этот новый царь! – думал Дмитрий Романович, слушая речь Джанибека и извлекая из нее нужные сведения. – Но это моему Брянску – на пользу!

Наконец, в заключение, ордынский хан, все еще улыбаясь, сказал: – Надо бы тебе, Дэмитрэ, съездить в Смулэнэ, к старому коназу Иванэ или послать к нему своих людей, чтобы пригласить этого запуганного моим батюшкой коназа сюда, в Сарай! Или, если он слишком стар и немощен, пусть приезжает его сын Святэславэ, и привозит в мою казну серебро! Мне сказал мой денежник, что вот уже четыре года тот Иванэ не присылает серебра. Он даже подружился с Лэтвэ! Но пусть дружит с кем хочет, особенно с соседями! Я не вижу здесь ничего пагубного!