– Именно так, сын мой, – встал с передней скамьи местоблюститель митрополита отец Алексий. – Пусть тверские родственники сами разбираются в этом деле, но ты больше не поддерживай молодого Всеволода и не помогай ему в Сарае! Я думаю, Василий, что твой племянник скоро опомнится и признает свою ошибку! А я замолвлю за тебя доброе слово перед тверским владыкой! Спокойно уезжай в свой Кашин и добивайся правды миром, терпением и добротой. А мы поможем!

Поздней осенью 1348 года Дмитрий Брянский возвращался из Смоленска. На этот раз он побывал там в связи с неожиданной смертью младшего брата – Василия Смядынского.

В Брянск прискакал гонец великого смоленского князя Ивана Александровича с горькой вестью, приведшей в скорбь не только княжескую семью, но и бояр.

– Ты снова без наследника, княже! – сказал в тот день на боярском совете Славко Стойкович. – Мы уж и не знаем, кому достанется Брянск…Так и вымрем все, а молодые не смогут удержать город и удел…И вот захворал мой братец Брежко…Совсем нет надежды на его выздоровление! Даже наш славный Овсень ничего не может сделать! Нет его батюшки Велемила, и никто не в силах продлить старческую жизнь.

– Надо ехать в Смоленск, на похороны брата, – с грустью молвил князь Дмитрий, роняя скупую слезу, – а там разберемся с наследником! И успокой своего больного брата, Славко: я не оставлю в беде свой удел! Если я не договорюсь с великим князем Иваном или с сыном покойного Василия, тогда объявлю наследником Романа Молодого, сына славного Михаила Асовицкого!

Брянский князь вовремя прибыл в Смоленск и как раз успел на церковное отпевание покойного. Службу вел духовник умершего князя отец Епифаний.

Дмитрий Романович вошел в смядынскую церковь и сразу же устремился к супруге покойного, стоявшей в толпе знати и одетой в черное греческое платье. – Приношу тебе свои глубокие соболезнования, – сказал он, склоняясь перед красивой седовласой женщиной, – и желаю твоей душе утешения!

– Благодарю, славный Дмитрий! – ответила, роняя слезы, княгиня Анна. – Мы давно тебя ждем, но знаем, что на это нужно время…И вот ты успел…

– Как же это случилось? – пробормотал брянский князь. – Неужели мой несчастный брат заболел?

– Он совсем не знал болезней! – кивнула головой княгиня. – И вот собрался на охоту, был весел и доволен. А когда вышел за теремный порог, вдруг пошатнулся и рухнул на землю! Слуги бросились к нему с тревогой и страхом, но все было напрасно: мой ясный сокол был уже мертв!

– Вот как бывает, – грустно сказал князь Дмитрий. – Иной всю свою жизнь жестоко страдает от множества болезней, а живет до ста лет…А мой младший брат даже меня не пережил!

Священник между тем завершил заупокойную молитву и, помахав кадилом, приблизился к родным умершего. – Пора нести нашего славного князя на погост! – сказал он. – Мы хотели похоронить его в храме или в Смоленске, в родовой усыпальнице, но Василий просил меня еще в прошлое лето…Видимо, наш славный князь предчувствовал свою скорую смерть…Так он просил похоронить его здесь, на древнем погосте, скромно, без шума и многолюдия…

В это время дверь церкви широко распахнулась, и внутрь вошли три одетых в богатые шубы князя: Иван Александрович Смоленский и его сыновья – Святослав с Василием. – Слава Господу, что успели! – сказал густым сочным басом, седой и морщинистый, но все еще крепкий, рослый, широкоплечий князь Иван. – Вот уж не думал, что переживу своего молодого брата! – Князь и его сыновья сняли с голов богатые куньи шапки и дружно перекрестились.

Затем Иван Александрович подошел к Дмитрию Брянскому, обнял его и троекратно без слов поцеловал. То же сделали, подойдя к князю Дмитрию, и его сыновья.

– А теперь – прощайтесь! – молвил отец Епифаний. – Наступило должное время!

Великий смоленский князь, как старший годами и положением, первым подошел к покойному, лежавшему в большом дубовом, выкрашенном в красный цвет гробу.

– Как будто живой, – сказал он, целуя восковой лоб покойника и смахивая рукой набежавшую слезу. – Настоящий праведник! Царствие тебе небесное, мой добрый брат!

Вслед за ним поцеловали умершего в лоб остальные князья: Дмитрий, Святослав, Василий и сын покойного – Иван. Остальные – верные княжеские слуги и немногочисленные бояре – проходили вокруг гроба, кланяясь усопшему.

Отец Епифаний, дождавшись, когда все желавшие пройдут у гроба, поднял руку и запел своим громким густым басом слова прощальной молитвы. Его поддержал расположившийся на верхнем ярусе хор из многих голосов, и тяжелая, но старательно исполняемая траурная песнь, поплыла по всему храму.

Гроб умершего князя выносили на руках его верные дружинники. Здесь же, прямо в саду, под большой ветвистой яблоней зияла черным провалом глубокая могила.

Дружинники осторожно подошли к краю могилы и поставили незакрытый гроб подле ямы. Покойный князь лежал, укрытый белым византийским саваном с вышитыми на нем крестами-распятиями и, казалось, спал…