– Скажу о тебе несколько слов, славный Василий, – молвил Иван Смоленский, – и мои слова будут искренними, похвальными. Ты всегда был скромным, добрым и храбрым. Прислушивался к моим указаниям, любил своих славных воинов и друзей-товарищей! Жаль, что ты оставил после себя только одного сына и немногих дочерей…Как хороший отец, ты вовремя выдал замуж своих дочерей и устроил будущее сыну Ивану! Пусть же твой наследник владеет Смядынью и прочими городами моего удела и радует своего батюшку, идущего в небеса! Царствие тебе небесное а твоим костям – вечный покой!

– Огромное горе – потерять такого брата! – сказал вслед за старым князем Иваном Дмитрий Брянский. – Я даже не смел подумать, что мой любимый Василий так рано уйдет к Господу…И видел в нем своего наследника…Но так получилось…Покойся же в мире, мой дорогой брат! Я желаю твоей душе пресветлого рая!

Остальные выступавшие были немногословны. Еще несколько добрых излияний – и красный княжеский гроб, поднятый на длинных домотканых рушниках, был медленно погружен в могилу.

– А теперь бросайте землю на домовину! – распорядился отец Епифаний.

Первым бросил земляной ком на княжеский гроб Иван Смоленский, затем Дмитрий Брянский, а потом все остальные, в зависимости от возраста и положения, князья, бояре и княжеские дружинники. Под пение псалмов, которые исполняли отец Епифаний и вышедшие из церкви певчие, одетые в траурные черные одежды, княжеские слуги, взяв лопаты, стали быстро засыпать могилу. Вскоре на месте погребения остался лишь небольшой, утоптанный и утыканный сухими цветами, холм.

– Через несколько дней мы поставим здесь крест! – сказал, помахав возле могилы кадилом, священник.

– А теперь, дорогие гости, пожалуйте к поминальному столу, – молвила мрачным, надтреснувшим голосом, вдова, – и помяните добрыми словами моего славного супруга!

И гости медленно пошли за княгиней Анной, шедшей под руку с рослым, худощавым, одетым в простой, но добротно выделанный тулуп, сыном.

На поминальной трапезе, прошедшей в небольшом, но вместительном помещении княжеского терема, гости вновь сказали много теплых слов по адресу покойного князя, а когда все выговорились, испили греческих вин и медов, съели, сколько могли, княжеских яств, стали беседовать о делах.

– Теперь я тревожусь о наследнике! – молвил расстроенный князь Дмитрий. – Вот умру… и оставлю свой удел осиротевшим!

– Пусть же будет твоим наследником сын покойного Василия, – задумчиво ответил сидевший рядом с ним во главе стола Иван Смоленский. – Он уже не юноша: перешагнул за три десятка…Что ты на это скажешь, Иван?

– Я совсем не хочу владеть Брянском! – покачал головой сидевший рядом с матерью, по правую руку от великого смоленского князя, Иван Васильевич. – Пусть будут наследниками моего дяди твои сыновья. А мне и тут хорошо, в Смядыни.

– Но тебя же никто не гонит в Брянск сейчас! – пробормотал Дмитрий Романович. – Пройдет время…Вот умру и тогда…

– Не хочу, мой славный дядя! – решительно сказал, покраснев, русобородый Иван Смядынский. – Мне не нужен твой удел с вашими ссорами и неурядицами! Все знают о твоей нелегкой жизни и злобных брянцах! У тебя там что не год, то мятежи или сумятица! Ваш Брянск – большой и очень шумный город!

– О каком шуме ты говоришь, Иван? – поднял брови брянский князь. – Неужели о том мятеже против несчастного Глеба?

– В том числе и о нем, – кивнул головой молодой князь. – Когда ваши торговые люди приезжали в Смоленск, они всегда рассказывали о ваших смутах и беспорядках…Ходили слухи, что ты перестал ездить в Орду и обложил своих горожан непомерными налогами! Неужели ты думаешь, что твои несчастные брянцы будут этому рады?

– Да, такие слухи, в самом деле, были! – усмехнулся великий смоленский князь, проведя рукой по пышным седым усам. – Говорили, что в твоем городе, Дмитрий, был жестокий мятеж, и чернь обзывала тебя нелестными словами, угрожая выдать твой Брянск Литве! Разве не так?

– Ну, до мятежа дело не дошло, – пробормотал брянский князь, – но криков и шума на вечевой площади не удалось избежать! В городе еще есть крикуны-заводилы, а моим приставам не хватает ума их изловить и упрятать в темницу…А бывает и так, что поймают какого-то крикуна, а толпа отобьет! Это, конечно, плохо…Вече – не на пользу моему городу! Если бы не тот несчастный, убитый мятежниками Глеб, в Брянске было бы тихо…А тогда городская чернь почувствовала силу в своем множестве и стала вмешиваться в княжеские дела! Да, злые вечники, в самом деле, угрожали мне Литвой и требовали, чтобы я объявил наследником Романа Молодого! Они знают о дружбе того Романа с Ольгердом Литовским и угрожают завязать связи с Литвой, если я, их законный князь, не уменьшу налоги, выплачиваемые мехами! Но где я еще найду столько нужного серебра? В прошлом году набили только десяток сороков куниц, хотя, правда белок и горностаев добыли побольше…А вот теперь собрали в достаточном числе только беличьи шкурки. А прочие меха – волчьи, медвежьи, барсучьи – не в цене! Надо бы ехать на север, в Новгород, но наши брянские купцы обленились…