– Не клянись, коназ урус, – пробормотал озадаченный хан. – Это сейчас не требуется…Да, твое дело непростое! – он вздохнул. – Пока еще никто не высказал против тебя убедительных слов! Придется судить тебя заново. В следующий раз здесь будет и коназ Юрке!

– Следовало бы связать руки этого нечестного и наглого коназа! – громко сказал Кавгадый, лицо которого, покрытое потом и багровыми пятнами, выражало крайнюю степень гнева. – Чтобы сидел на суде не праведным вельможей, но скромным обидчиком!

– Пусть будет так! – кивнул головой хан Узбек.

Через неделю князя Михаила привели в ханский шатер связанного. Он опять стоял на коленях, но с заломанными за спиной руками, и слушал бесчисленные оскорбления и обвинения. Особенно усердствовал присутствовавший на суде на этот раз московский князь Юрий. Он так кричал, что заглушал все разговоры и шум, царившие в шатре.

– Ты погубил мою возлюбленную супругу! – вопил в исступлении Юрий Даниилович. – И оставил меня, несчастного, вдовцом! Мне теперь осталось только уйти в монахи! Ты все у меня отнял, загубил мою жизнь, окаянный злодей! Заступись за меня, великий и справедливый государь!

После этих слов хан Узбек, сидевший в скорбном молчании, снова, как и в прошлый раз, поднял руку. Воцарилась тишина. – Признавайся, коназ Мыхаыл! – грозно сказал он. – Нам не нужны твои оправдания!

– Нет моей вины, государь! – громко и решительно сказал, подняв голову и глядя прямо в глаза молодого хана, Михаил Ярославович. – Я слышу только бездоказательную клевету! А судьи здесь – только этот коварный Юрий и почтенный Кавгадый, его верный кунак! Эти люди не знают правды! Я не буду признаваться в том, чего не совершал!

– Есть ли у кого убедительные слова, а не пустой шум?! – вскричал рассерженный хан. – Разве мало сказано слов по этому делу?

– Есть еще, государь! – молвил, багровый от ярости, Юрий Московский. – Этот бессовестный и непутевый Михаил готовил против тебя, государь, союз с другими князьями!

– Неужели? – поднял брови Узбек-хан.

– Воистину так! – поклонился сидевший на корточках рядом с мурзой Кавгадыем князь Юрий. – Он приглашал к себе людей князя Ивана Смоленского и князя Романа Брянского, чтобы говорить о тебе непочтительные слова! А люди того Романа из Брянска, который мы называем в насмешку «Дебрянском», приезжали в Тверь и высказывали о тебе и твоем посланнике Кавгадые самые оскорбительные слова! От этого злобный Михаил наполнился яростью и нещадно разбил нас, безоружных посланцев, шедших со словами любви и мира!

– Это так, коназ Мыхаыл?! – вопросил, сверкая очами, разгневанный хан Узбек. – Говори же!

– В его словах, государь, одна бесстыдная ложь! – вскричал, возмущенный, князь Михаил. – Это полная клевета! Не было у меня никакого союза с теми князьями! Я никогда не говорил о тебе и твоих знатных людях непочтительных слов! Что касается человека из Брянска, так он приезжал ко мне в Тверь только по торговым делам и говорил только о своих товарах!

– Это правда, государь! – подтвердил, стоявший слева от походного ханского трона Субуди. – Я это проверил и не нашел ничего запретного…

Но Узбек-хан не стал слушать своего тайного советника. – Я приказываю тебе, Мыхаыл! – крикнул он зычно. – Сиди же теперь безвылазно в своей кибитке, если не хочешь признать справедливые обвинения! И пусть мои люди набьют тебе тяжелую кангу на голову и руки, чтобы научить тебя должной скромности! Эй, слуги мои верные! Хватайте же этого нечестивого уруса и выполняйте мой справедливый приказ! Но пока не торопитесь лишать жизни этого злодея! Пусть покорно следует за нами, а я еще подумаю!

Так началось настоящее мученичество Михаила Ярославовича.

Выведя несчастного князя из шатра, ханские рабы, осыпая его, оцепеневшего от ужаса, жестокими ударами в грудь, спину и лицо, наложили ему на шею тяжелую колоду. Затем они повели его, униженного и избитого, к походной кибитке.

Даже татарские стражники, стоявшие в ожидании у кибитки, увидев печальное зрелище, которое являл собой Михаил Тверской, посочувствовали.

– Не горюй, коназ Мыхаыл, – пробормотал старый стражник, мурза Халцагай. – Сейчас наш хан сильно разгневан! Но он милосерден и, разобравшись, простит тебя!

На другой день к княжеской кибитке подъехал Кавгадый. Увидев князя Михаила, сидевшего и спокойно читавшего псалтырь, он рассвирепел. – Так ты еще отдыхаешь, бесстыжий коназ! – крикнул он и повелел: – Немедленно замените стражу, мои верные слуги! И набейте ему канги на руки!

Тут же к нему подскакали другие конные татары. – Ведут семерых стражников от каждого из мурз! – услышал князь Михаил.

Правда, ему не сразу надели на руки колодки, а лишь только накладывали их на ночь, но князю эта пытка не мешала читать псалтырь: перед ним сидел мальчик-слуга и переворачивал страницы!