Так обоз брянского князя Романа Глебовича достиг к концу мая ордынской столицы Сарая. Правда, непосредственно перед городом брянцев остановил большой конный отряд ордынцев. Однако их мурза, узнав русского князя и услышав из его уст о цели поездки, не препятствовал им свободно въехать в город.

Князь Роман снова поселился в привычной для него большой гостевой юрте, в которой он ежегодно останавливался, а с ним рядом – его сын. В другой большой юрте, примыкавшей к княжеской, расположились брянские дружинники. Боярин Мирко Стойкович с сыном Борилом поселились в передней комнатке молодого князя Дмитрия.

Как только все устроились, князь Роман послал боярина Мирко с подарками к всесильному ханскому вельможе Субуди. – Я возьму с собой сына, княже, – сказал, собираясь в недальний путь, брянский боярин. – Надо познакомить моего Борила со знатными ордынскими людьми. Мой сын уже не младенец. Пора ему помогать своему батюшке! – И он с гордостью посмотрел на тридцатичетырехлетнего красавца-сына, русоголового, с большущей окладистой бородой.

До самого вечера ждал князь Роман возвращения боярина, а сам, тем временем, принимал гостей.

В этот день у него побывали знатные татары – мурзы Ахмыл и Халцагай. Последние, прослышав о приезде брянского князя и зная о его щедрости, не дали ему отдохнуть с дороги и часа, нагрянув вскоре после ухода боярина Мирко. Бесцеремонно отстранив руками княжеских дружинников, охранявших юрту своего князя, они вошли в покой как раз в тот момент, когда князь задремал.

– Салям тебе, коназ Ромэнэ! – выкрикнули они. – Вот ты снова в нашем славном Сарае!

– Салям и вам, почтенный мурза Ахмыл и славный мурза Халцагай! – ответил, поднимаясь со своего ложа, князь Роман, одетый в богатый татарский, зеленого цвета, халат, расшитый павлинами. Он встал, подошел сначала к старшему – мурзе Ахмылу – и обнял его, а затем проделал то же самое и с его младшим спутником.

– Мы рады тебя видеть! – весело сказал, щуря свои и без того узенькие глаза, мурза Ахмыл. – Мы так скучали по тебе, брат!

– Также и я, мои славные гости, – кивнул головой князь Роман. – Садитесь! – Он указал рукой на большой мягкий диван и хлопнул в ладоши. В покой вбежал княжеский слуга. – А ты, Бенко, – распорядился князь, – беги к почтенному Джаруду. Пусть тащит сюда плов, доброго барашка и лучший кумыс, словом, он сам знает, что нужно для добрых гостей. На вот тебе, – князь вытащил из-за пазухи мешочек и достал из него слиток серебра, напоминавшего по форме небольшую грушу. – Отдашь этому Джаруду…

– Слушаюсь, княже! – крикнул слуга.

– И позови моего сына Дмитрия. Пусть поближе познакомится со знатными людьми! Беги же, Бенко.

– Мы слышали о твоем сыне, Ромэнэ, – усмехнулся красивый, черноусый, с небольшой, довольно густой бородкой, мурза Халцагай. – От наших сыновей! Твой Дэмитрэ – настоящий храбрец и верный кунак! Он не раз ходил в набеги с нашими сыновьями!

– Салям, славные мурзы! – громко сказал вошедший в отцовскую юрту князь Дмитрий, прижимая к груди руки и низко, поясно, кланяясь отцовским гостям.

– Салям, Дэмитрэ! – пробурчали мурзы, весело переглядываясь. – Садись рядом с нами! Вместе попируем и перекинемся добрыми словами! – И они, уютно расположившись напротив князя Романа, завели неторопливый разговор. Довольно скоро прибежали из ближайшей чайханы услужливые татары вместе с самим хозяином Джарудом. Они притащили с собой небольшой, но достаточно вместительный стол и быстро накрыли его всевозможными яствами. Не забыли они и кумыс, а княжеский слуга Бенко, откупорив большую бочку с греческим вином, привезенную из Брянска, отлив из нее целый кувшин, поставил его среди татарской снеди.

– Я оставил в твоем дворе людей, Ромэнэ! – поклонился почтенный Джаруд, завершив свое дело. – Когда тебе понадобится что-нибудь еще, ты только кликни – и мы доставим сюда любое блюдо! – И он, низко кланяясь, не поворачиваясь к знатным людям задом, вышел из юрты.

– Ну, тогда – за приезд, дорогие гости! – провозгласил князь Роман, поднимая большую серебряную чашу, в которую он сам только что налил густого греческого вина. Отпив из сосуда изрядную долю, брянский князь протянул его мурзе Ахмылу. Тот тоже отпил, но поморщился и протянул чашу мурзе Халцагаю. Последний же, попробовав напиток, передал чашу самому молодому – князю Дмитрию.

Они пировали целый день, отмечая приезд русского князя, много говорили друг другу самых лестных слов, но пока татары не захмелели, они не сказали ничего существенного. Наконец, почувствовав себя «в ударе», первым проговорился мурза Халцагай. Он особенно много выпил крепкого вина и только одну чашу кумыса. – Я так люблю твоего сына, Ромэнэ! – весело сказал он. – За его славные подвиги и щедрую душу! Мы знаем о том набеге на купеческий караван, в котором он участвовал! Это было смелое и опасное дело! Те купцы шли из Персии и были знакомцами самого ильхана! Но наши дети их не испугались!