«Одна оттопыривает, другая в зубах ковыряется. Северогорская богема, мать твою…»

– Светка Калугина звонила. Майка пристроили, идут от бабушки Ларисы. Она тут недалеко живет, сейчас придут.

Ладошки Марины вспотели. «Странно, – она подумала, – почему такое волнение?»

Тут же раздался звонок. Аллочка поплыла на высоких каблучках в прихожую, следом за ней горбатилась дворянка Айка.

– О-о-о, кОза, – с ударением на «о» пропела Алка, целуя Свету, – проходите! Заждались вас. Идите в зал, я вас сейчас познакомлю со всеми.

Маринкино сердце билось часто-часто. «Да что это со мной, в самом деле? Как девочка на первом свидании». Она смотрела на Свету. Кожаная черная мини-юбка, черные тонкие колготки, коротенькие ботильоны, черная косуха из мягкой кожи. Высокая, около метра восьмидесяти, темноволосая красавица с прямым носом, пухлыми губами и длинными ресницами. Минимум макияжа. Безумной красоты длинные ноги. «Да-а, создал же бог такое… – Маринка чувствовала себя рядом с Калугиной дойной коровой. – Почему именно дойной? Да потому что коровой!» – отвечала своим же мыслям Марина. Света прошла в кухню.

– Привет всем! Дайте покурить!

«Однозначно, – подумала Марина, – красивее в городе пары нет…»

Аллочка протянула подруге сигаретку, небрежно щелкнув зажигалкой. Света красиво затянулась, зачесывая назад расставленными в гребень пальцами длинные струящиеся волосы.

– Света, знакомься, это Володя, муж Марины Толмачевой.

– Бонд, Джеймс Бонд, – Вовчик рисовался перед красивой девчонкой.

– Ну, Маринку ты знаешь.

– Да, – Света широко улыбнулась, демонстрируя всем еще и безупречные зубы, – мы в книжном мельком общались. Привет, Мариша!

– Привет! – Маринка чувствовала неловкость, она не знала, как себя вести с классическими красотками.

– Кто еще пришел? – Света пальчиком легко стряхнула пепел в блюдце.

– Соседка Верка, ты ее знаешь, и Али-Баба мой должен прийти скоро.

– Как вы с Мусаилом вообще?

– Нормально. Он Мустафа, вообще-то. Денег дает, дочь признал, регулярно общаются. Иногда остается у меня ночевать. Обычные семейные отношения.

«Все с ног на голову. Что я, как гэ в проруби, болтаюсь, что Алка гостевые отношения считает нормой. Интересно, а у Калугиных как?» Марина не решалась одна идти в комнату.

– Вова, пошли, я вас с Олегом познакомлю! – Аллочка затушила сигарету и взяла с кухонной тумбы бокал с шампанским.

– Знакомьтесь! Олег, это Володя, Маринин муж. Это Марина, ну, вы виделись.

– О! Алка! А мы тут с Калугиным за жизнь пытаемся поговорить! – толстая соседка пыталась налить водку в стопку Олега. – Будешь?

– Нет, спасибо, – Олег брезгливо отодвинулся подальше от стола.

Крошки, кусочки хлеба и небольшие горки винегрета уже сложили на скатерти праздничную мозаику. Олег сидел на подлокотнике дивана. Он равнодушно кивнул Марине, так же отстраненно пожал Володе руку.

– Я – курить, – Калугин встал, стряхивая с джинсов невидимые пылинки.

«Как же он красив…» – Маринку обуяли такая тоска и безнадега, что на глаза навернулись слезы.

– Улыбочку! – Аллочка достала фотоаппарат и попыталась запечатлеть радостное застолье.

Володя закрыл лицо ладонью. Он всю жизнь панически боялся, что его изображение попадет в КГБ. Такая вот причуда. Боялся, что телефонные разговоры его пишутся, и вообще, за ним периодически следят. Видимо, этот страх ему внушила мать, не раз умиравшая на лесоповалах ГУЛАГа. Страх возврата гонений жил с Володей всегда. Сейчас уже и время не то, и люди не те, и в стране демократия. А он жил, как нашкодивший перед Родиной.

– И страна осталась та же, и люди еще похлеще, и демократия твоя рисованная, – Вовка пытался объяснить наивной Марине, что мы все под колпаком у Мюллера. Марина считала это полнейшей глупостью и фобией.

На той, Аллочкиной, фотографии красивая веселая Марина широко улыбалась, махая в камеру рукой; ссутулившийся Вовка, отвернувшись, закрылся от камеры рукой. Ячейка общества, да и только. Она – надежда, стремление жить и состояться. Он – страх, безнадега, жизнь одним днем, мозги и талант, залитые водкой.

В квартире было очень жарко. Марина встала и пошла в ванную комнату ополоснуть лицо.

– Света, здесь же одно быдло… – донеслось до нее, – пошли отсюда, отметились – и довольно. Здесь воняет, как в бичарне. Я не могу ни сидеть, ни стоять, ни, тем более, что-то есть и пить.

– Олежка, потерпи, неудобно сразу уходить. Потерпи, хорошо? – умолял Светкин голос.

Марина незаметно чуть высунула голову из-за двери и увидела, как Света прижалась к Олегу, гладя его длинные, ниже плеч, волнистые русые волосы. – Ну пожалуйста, сделай вид хотя бы ради меня, что все хорошо. Олежа, ну пожалуйста!