Фиксу застрелили менты два года спустя. Ваня стал коммерсантом.

Марина достала сигарету, присела на корточки, обхватив колени, и затянулась. Она курила, смотря в одну точку. «Ярик мне всю душу вынул, Вовка с ножом бегал, душил. Сейчас эти дитем пугают… Дальше что? Валить надо из этого ООО, еще лучше – из страны вообще, забыть все и всех как кошмарный сон». Она встала и тут же почувствовала резкую слабость в коленях. Марина не смогла затушить сигарету, ее руки стали неметь. Она перестала чувствовать кончики пальцев на руках. Сигарета выпала. На ватных ногах Марина спустилась в офис. Славик сидел за бумагами, не отвечая на беспрерывные звонки. Увидев резко побледневшую Марину, он вышел из-за стола.

– Марина, тебе плохо?

– Да. Слава, как-то странно. У меня что-то немеют лицо и кисти рук.

Марина прилегла на диван. Славик побежал за водой. Марина чувствовала, как у нее медленно перекашивает лицо. Она встала, подошла к зеркалу. Лучше было этого не видеть. Вся левая половина лица уползла вниз. Холодный пот потек тонкой струйкой от шеи к копчику. Кисти рук свело, и они стали похожи на старые сухие ветки. Марина так и легла с поднятыми вверх скрюченными кистями рук и перекошенным лицом. Картина Сальвадора Дали. Маринка почему-то ее сейчас вспомнила. «Там огромные циферблаты стекают с каких-то предметов… что-то про время… Утекающее время, уползающее время… или стекающее,.. – ее сознание вырвало каких-то горящих жирафов, – тоже, вроде, Дали… Почему Дали? Я видела эти образы у сестры в альбоме, мне тогда понравилось, так необычно… А Оля где? Ах, забыла совсем… она же умерла несколько лет назад…»

– Эй, Марина! – Слава склонился над ней. – На, выпей!

Он протянул стакан воды. Марина попыталась поднять руку и взять стакан. Скрюченные пальцы сковало, как гипсом. Ее тело не понимало простейших движений.

– Э-эя-а… у-а-уу э-ээ…

– Что? Мариша, что? Я не понимаю!

«Я умираю», – хотела сказать Марина. Не смогла. Она не смогла ничего сказать, язык отказывался подчиняться, у нее отнялась речь. Марина спутанным сознанием понимала, что случилась беда, ее парализовало. И жуткий страх сковал больше, чем нервный спазм.

– Аэ-э, у-аайа…

– Марина, полежи, я схожу позвоню Олегу, чтобы приехал.

Марина лежала, как ей казалось, выкатив глаза. Она часто дышала, холодный пот высох от внезапного сильного жара. «Это все. Вот моя совсем короткая жизнь. Я ничего не успела. Машу воспитает Олег. Как жалко, как обидно и как страшно… Какие-то люди пришли, кто они? А, это Мишка, приятель нашей главной „крыши“, что он у меня спрашивает? Про товар? Нет… ты как? Как я? Я умираю, Миша. А где мой Олег? Надо маме сказать, что меня нет».

– Слава, закгывай, на хгрен, лавочку! Почему скогую еще никто не вызвал, охгенели совсем? – картавил Миша, бегая по магазину и размахивая руками. – Милка где?

– Не знаю, не видел ее сегодня, – Славик стоял растерянный, белее белого.

Кто-то из продавцов закрыл магазин, кто-то, наконец, вызвал врача. Примчался Олег.

– Где она?

– Там, в подсобке, на диване!

Олег быстро вошел, сел на широкий край мягкого кожаного дивана и взял Марину за руку, считая пульс. Примерно около сотни ударов.

– Девочка моя, лапочка, все будет хорошо! Какой ужас, господи, что с ней? – Олег повернулся к Славику.

– Инсульт, похоже.

– Охренеть! Почему? Что произошло?

– Да сам не знаю. Работала, все в порядке было. Потом вышла покурить, не было минут двадцать, пришла, сказала, что плохо стало, и вот…

– Есть валерьянка, валокордин?

– Сейчас посмотрю.

Славик принес капли.

– На, Олег. Может, переволновалась? У нас проблемы.

– У вас проблемы, а у нее из-за ваших проблем паралич? Вы обалдели тут все?

– Олег, я ни при чем, правда. Это Людка…

«Милка, Милка, хитрая копилка…» – крутилось в голове у Марины.

Миша с Олегом тихо переговаривались. Славик сидел за столом, подперев подбородок сложенными кулаками. Продавцы молча стояли, смотря на перекошенную Маринку. Вот так. Молодая, веселая, здоровее здоровых, и на тебе. Наконец приехала неотложка. Спокойная женщина-фельдшер вошла в подсобку и раскрыла свой боевой чемоданчик.

– Что случилось?

– Вот… – Олег развел руками, – плохо стало.

– Говорить можешь? – склонилась над Мариной.

– Й-а..

– Понятно. Сколько пальцев? – женщина растопырила пальцы.

Марина показала скрюченную кисть и попыталась улыбнуться.

– Молодец, правильно, садись, пять. Давай давление измерим. Голова болит?

– Й-а..

– Ты у меня, как ослик, иа, иа. Так, сто семьдесят на сто десять. Вы ей муж? – доктор взяла Олега под руку. – Давайте отойдем. Я думаю, инсульта у девочки нет. У нее гипертонический криз, возможно, ее кто-то очень сильно обидел, ну испугалась, может, расстроилась чем-то. Я введу сибазон. Для нее сейчас главное – сон. Долгий, не будить. Пусть спит столько, сколько надо организму.