– Стреляли.

Они несколько дней назад смотрели фильм «Белое солнце пустыни». Тётушка долго охала и ахала, промыла раны, заклеила их лейкопластырем. Спрашивать ни о чём не стала, захотят, расскажут. Парни молодые, кровь бьёт ключом, без девушек наверняка не обошлось.

Примерно через месяц тётушка завела разговор с Анатолием. Она больше недели хорошо себя чувствовала, была бодра, весела, словно её болезнь ушла в отпуск. Тётушка готовила ужин и что- то про себя напевала. Когда поужинали, она стала серьёзной.

– Не обижайся на мои слова, Толя. Ты мне родной человек, я вас с Мишей обоих люблю. Может я старая дура, только думаю, что вам вдвоём незачем валандаться с одной старухой. Миша один может обо мне заботиться, осталось не так уже долго. Тебе, Толя, свою жизнь надо устраивать, найти профессию, найти своё дело. Охранник, это несерьёзно. Жениться пора, детишками обзаводиться.

– Спасибо, тётя Тася, мне не за что на тебя обижаться. У меня в жизни два светлых пятна, это мои погибшие родители, да ты, моя дорогая тётушка. Я подумаю, обязательно подумаю.

Через месяц, в ответ на отправленное резюме, Анатолию пришёл вызов. Он уехал на северные нефтепромыслы. Он отработал пять лет, когда его на улице застал внезапно налетевший ураганной силы ветер. Кругом потемнело, пропали очертания домов и нефтяных вышек, свирепый рёв урагана унёс звуки и запахи жилья. Когда ветер немного утих, его, полузамёрзшего и совершенно обессиленного, нашли совсем близко от посёлка. Оказалось, что трое суток бродил Анатолий вокруг него, иногда ползком, когда свирепые удары урагана валили с ног и не давали подняться. Больше месяца он провалялся на больничной койке с сильнейшим воспалением лёгких, половину этого времени провёл в бессознательном бредовом состоянии. Врачи опасались за его жизнь, но молодой сильный организм выстоял. Выздоровевший, но ещё слабый, Анатолий уволился, собрал свои немудрёные пожитки и уехал в родной город, где, когда то появился на свет и прожил первые счастливые годы. Город встретил ослепительным сиянием весеннего солнца, задорным трепетанием молодой зелени парковых деревьев, разнотравьем и разноцветьем высаженных клумб, и весёлым плеском водяных струй, несколько дней назад запущенных фонтанов. Казалось, город радуется его приезду, как мать радуется возвращению блудного сына. Первым делом, по приезде, Анатолий решил найти могилы родителей. Это оказалось не так просто. После расспросов служителей кладбища и долгих поисков, он увидел заржавевшую оградку, два заросших холмика и два каменных могильных памятника с фотографиями и двумя датами. Он очистил холмики и всю внутренность оградки от мусора и травы, завалил холмики цветами, их продавали не далеко от кладбища, и долго смотрел на фотографии родителей. Они весело улыбались ему, их возраст на фотографиях чуть больше, чем у смотрящего на них Анатолия.

– Дорогие папа, мама, отныне я буду часто навещать ваше последнее пристанище. Блудный сын вернулся.

Анатолий снял маленькую комнатку, где стояла железная кровать, стол и стул. Обзавёлся постельной принадлежностью, минимальным набором кухонной утвари, чтобы можно было приготовить чай, сварить кофе и простенький завтрак, когда не захочется идти в кафе. Немного обустроившись, он пошёл гулять по городу, который показался ему совершенно не знакомым. За те годы, когда Анатолий был в детском доме в армии, а затем работал на северных нефтепромыслах, город расстроился. В нём появились новые микрорайоны, которых Анатолий не знает. Изменился вид многих улиц, снесены старые деревянные жилые дома, которые давно отслужили свой срок. На их месте появились новые постройки. Появилось в городе много торговых центров, которых не было, когда маленький Толя проживал в нём с родителями. Он с большим трудом нашёл тот дом, где прошли его первые, счастливые годы. Потерявшая к этому времени остроту, тоска по родителям, вновь волной окатила его. Примешивалась тоска по тёте Тасе, которая после смерти родителей, сумела, если не совсем заменить их, то создать некое подобие семейного уклада. Она умерла, когда Анатолий в бреду валялся на больничной койке. Он хотел найти то место на дороге, где погибли родители, но не сумел. Возможно, дорогу перестроили, расширили, на другом месте установили светофор и оформили пешеходный переход. Возможно, перестроили дома, примыкавшие к пешеходному переходу.

Анатолий узнал, что строители не производят отделочных работ, поскольку жильцы всё переделывают по своим запросам, и решил заняться дизайном и косметическим ремонтом. Закупил литературу, изучил новые веяния в дизайне, применяемые отделочные материалы и технологию их использования. На заработанные, на северных нефтепромыслах деньги, открыл небольшую компанию. Стали поступать заказы, и через два года он сумел, без ущерба для бизнеса, купить однокомнатную квартиру, которая его вполне устраивала.

С Михаилом он часто общался по телефону. Он жаловался, что родной дом после смерти тётушки стал ему абсолютно чужим. По ночам он слышит звук лёгких шагов и звон посуды. Просыпаясь среди ночи, видит неясное, светлое пятно, словно по дому бродит привидение. Михаил продал дом. Через риэлтерскую фирму оформил покупку комнаты в коммунальном доме в том городе, где живёт Анатолий. Возобновилась их давнишняя дружба. Они стали встречаться, подолгу разговаривали на разные темы, вспоминали прожитые годы, делились планами на будущее. В летние погожие дни выезжали за город, приглашали друзей и девушек. Жарили шашлыки, пили вино и горланили песни. Михаил рассказал другу о своём желании связать свою судьбу с соседкой по коммунальной квартире.

– Как зовут твою избранницу?

– Прелестная женщина тридцати лет. Её зовут Анна.

– Когда меня с нею познакомишь? Или втихаря жениться хочешь, без свадьбы, и совсем забыть старого друга?

– Не говори чепухи. Лучше, скажи, на кого ты глаз положил, есть у тебя дама сердца? Собираешься изменить свой статус?

– Нет, Миша. Пока я никого не приглядел, монахом живу. Бывает, что появляется какая-нибудь претендентка на совместную жизнь со мной, пытается заарканить, я отчаянно сопротивляюсь. Никак не хочется постоянно видеть их около себя. Я, наверное, останусь холостяком навсегда.

– Не загадывай, никто пока не заарканил, это не значит, что всегда так будет. Я ещё плясать на твоей свадьбе буду. Только попробуй не пригласить.

– Боюсь, что к тому времени, плясать тебе не захочется. Пожалеешь свои старые ноги.

Чудесным июньским утром, когда ярко светило солнце, в густой зелени высаженных вдоль дороги деревьев щебетали птицы, Анатолий вышел из дома. Он увидел картину, которая не вяжется с окружающей красотой, отражает диссонанс яркому солнцу, задорному распеву птиц, и оскорбляет радостный утренний настрой. У дерева, опёршись на него плечом, стоит девушка. Бедненькое тёмное платье не скрывает, даже оттеняет очаровательную девичью фигуру. Давно не мытые и не расчёсываемые волосы небрежным клубком закреплены на затылке. Красивое лицо выражает скорбь и отчаяние, глаза закрыты.