– Хватайте же его!..

Но он уже, вышибив дверь плечом, выбегал на улицу…

Город нежился в объятиях ночи. Задавая работу завтрашним дворникам, снежное крошево густо осыпалось на тротуары. Не чуя под собой ног, Александр мчался к своему дому. К счастью или к несчастью, прохожие не попадались, и о дикарском виде можно было не тревожиться. Куда больше его беспокоила рана в груди. В кривом незнакомом переулке, зачерпнув пригоршню снега, он, как мог, попытался стереть кровавые разводы. Дело продвигалось медленно, и он перепачкал уже целый сугроб, когда кто-то тихо позвал его по имени. Сжав кулаки, следователь обернулся. Ступая легко, как ангел, почти не оставляя следов, к нему приближалась обнаженная Регина. Чудо, изваянное из мрамора, девушка, заставляющая задерживать дыхание. Она двигалась уверенно и грациозно, чуть покачивая точеными плечиками. Маленькие упругие груди почти не колыхались, кожа отсвечивала странной голубизной. Пораженный, Александр застыл на месте, забыв вытряхнуть из ладони потемневший от сукровицы снег.

– Регина, ты?…

Она улыбнулась ему. Спокойно и доброжелательно.

– Как ты здесь очутилась?

– Случай, – она махнула кистью. Плавно, словно в танцевальном па. – И вполне объяснимый. Я живу неподалеку.

– Вот как? Я и не знал, – глупо пробормотал Александр.

– Может, зайдешь?

– Зайти? Прямо вот так? – только сейчас он в полной мере осознал, что одежды на нем нет. Стыдливо прикрывшись, залепетал: – Видишь ли, кое-что случилось, и я…

– Пойдем, – ледяными пальцами Регина взяла его за руку, повела за собой.

Уже через каких-нибудь десять минут с полотенцем вокруг бедер Александр управлялся на кухне с чайником. Его еще трясло от холода. Рана на груди была заклеена пластырем, а Регина отправилась в спальню поискать что-нибудь из одежды.

– Саша! Я…

Должно быть, так кричат подстреленные журавли. Опрокинув закипающий чайник, Александр бросился в комнату.

Она стояла в дверях, держа потертый на локтях пиджак, с болезненным изумлением прислушивалась к чему-то, что, возможно, происходило внутри нее.

– Что с тобой, Регина?

– Я… Мне плохо. Только я не понимаю…

– Голова? Сердце? Только скажи!..

– Не знаю. Тебе не надо было ходить в эту гостиницу!

– При чем здесь гостиница?

Регину сотрясла дрожь.

– Там, на улице, было хорошо, а здесь жарко. Очень жарко… – Выронив пиджак, она бессильно прислонилась к косяку.

– Ты должна лечь! И чаю горячего… – Александр шагнул к девушке и остановился. По щекам Регины текли слезы. И не только по щекам. Они текли по всему телу девушки, сливаясь в крохотные ручейки, образуя на полу синеватую лужицу.

– Регина!..

– Саша! Я… – рот девушки исказился в беззвучном крике. Глаза потускнели, стали стремительно выцветать. Она превращалась в стекло, в тающий лед. С ужасом Александр взирал на ее руку. Пальцы, цепляющиеся за ручку двери, превращались в тонюсенькие прутики. Мгновение, и кисть с хрустом обломилась. То, что еще недавно было Региной, рухнуло на ковер, разбившись в холодные брызги. Голубоватой волной вода устремилась к его ногам. Что-то начинало твориться с полом. Он прогибался, опасно поскрипывая, ему вторили чернеющие стены. Александр шагнул назад и провалился. Фонтаном вода хлынула следом, неся с собой мутную известь, обломки бетона и кухонную утварь. Он уже захлебывался, когда пенный водопад выбросил его на сушу. Кинжальным взмахом тишина перерезала нить звуков. Александр открыл глаза и с облегчением убедился, что лежит у себя в квартире на диване.

На этот раз лаборанты встретили его без всегдашнего зубоскальства. Усадив на шаткий стул, вежливо попросили обождать. Подозрительно, хотя и приятно. Мило, пусть и непривычно. Скупо поблагодарив, Александр с покорностью сложил руки на коленях. Подобное положение дел ему было знакомо. Иннокентий Павлович любил потомить просителей. Печальный факт бюрократии, бороться с которым было абсолютно бесполезно. Лаборанты были нужны органам. Их мнением дорожили, от скорости и качества их работы зависело порой слишком многое.

Александр приблизился к окну. Здесь, как и прежде, хозяйничал ветер. Посланник августа не нуждался в отдыхе. Наделенный гибким телом змеи-невидимки, он кружил возле домов, ероша кусты и деревья, драконьим хвостом бил по жестяному надорванному краю крыши, заставлял парусить сохнущее во дворах белье. В подворотне туповато потявкивала дворняга. Кто-то лениво швырял в нее камешки.

– Однако… – Александр рассеянно достал расческу, пальцем провел по зубьям туда-сюда. Подойдя к подвешенному над телефоном зеркалу, сосредоточенно причесался. Тут же рядом располагалась раковина с краном. Сервис есть сервис! И никаких причин для скуки. Хочешь, названивай по телефону, хочешь, умывайся или возделывай шевелюру. Ополоснув руки, он обнаружил, что вода пахнет карболкой и рыбьим жиром. Вытирая ладони платком, поморщился. Химики!.. Могли бы, кажется, и придумать какое-нибудь фильтрующее устройство. Или эта вода только для пришлых?… Он замер. В памяти всплыл фрагмент из сегодняшнего сна. Регина… Подруга Лесника, загадочная дама, без пяти минут атаманша. Сердце поневоле ускорило ритм, и Александр не расслышал за спиной шагов.

– Давно ждете?

Он повернул голову. Это был Кеша. Собственной персоной. Они деловито обменялись рукопожатием.

– Терпимо, – Александр вздохнул. – Ты уже понял, за чем я пришел?

– Разумеется, – спрятав руки в карманы халата, начальник лаборатории озадаченно шевельнул бровью. – Даже не знаю, что тебе сказать, Сашок.

– Валяй, как есть. Надеюсь, улика не потеряна?

– Да нет. Дело в другом… – мохнатые брови Иннокентия Павловича снова пришли в смутное движение. Когда он не шутил, видок у него был мрачноватый. – Видишь ли, произошла забавная штука. Хочешь, верь, хочешь, не верь, но этот твой листок спалил итальянский итравизор. То есть, возможно, это и не он, но есть и другие странности.