Само собой, отправляясь на раздачу хлеба, я собиралась не только разыскивать протохрона. Никогда в этой жизни я не ела досыта. Толпу, особенно толпу бедняков, я не любила, само собой, но – что делать? Под однообразные звуки духовых многие стояли возле мостовой в ожидании подачки. Слуги важных господ, потратившихся в праздник на городскую бедноту, восседали разодетыми на слонах, которые тоже не уступали своим пассажирам в роскошном убранстве. Блестящие попоны их свисали до земли, а морды были раскрашены разноцветными красками. Глазея на все это яркое представление, бедняки не сразу понимали, что хлеб, что летит к ним, сделан из самого никудышного зерна.

Моя интуиция говорила мне сейчас, что Аббак должен быть среди этой толпы. Именно здесь. Я верила ей, и потому смотрела во все глаза не на красочное шествие, вырастающее с другой стороны улицы, а на окружающую меня толпу, начинающую все больше волноваться и раскачиваться.

Наконец, волнение достигло апогея. Роскошные слоны подошли, и в орущую толпу полетели круглые черствые лепешки. Некоторые из них больно ударяли нищету по голове, рукам и прочим незащищенным частям тела, но бедняки не замечали этого и радовались праздничному подаянию. Мне тоже удалось поймать несколько грязно-серых лепешек. Я сунула их за пазуху и начала очень медленно пробираться на другую сторону улицы, чтоб там продолжить поиски. Я разглядывала каждого, кто хоть чем-то напоминал мне Аббака. Но самого его я не находила. И странно: я не могла отделаться от чувства опасности, мне казалось, что за мной кто-то следит. Я оглядывалась на толпу, искала эти колючие глаза. Неужели карумионы? Нет. Не может быть. Слишком быстро…

На всякий случай я решила уйти с площади и продолжить поиски на ярмарке. Оторвав от жесткой лепешки кусок, я зашагала окольными путями к базарной площади, жуя и с опаской оглядываясь по сторонам. На одной из улочек настолько узких, что на них вряд ли могли бы разъехаться два осла, кто-то окликнул меня. Очень тихо, но я услышала, вздрогнула, испугавшись, и прижалась к шершавой глиняной стене забора.

– Кто здесь?!

– Лун, – снова тихо позвали меня.

Это мог быть лишь кто-то из протохронов, никто ведь больше не знает моего тайного имени. Да еще вот карумионы…

– Аббак? Это ты?

– Никаких имен, – услышала я уже несколько более отчетливую речь.

Я замерла, догадавшись. Насторожила слух и мышцы, приготовившись в случае чего бежать со всех ног.

– Я слушаю.

– Не ищи меня. Не пытайся связаться со мной и не выходи на связь с президиумом.

– Я и не могу выйти с ним на связь. Где протохроны?

– Не ищи их.

– Почему?!

– Не спрашивай.

Голос доносился откуда-то сзади. Я догадалась, что Аббак стоял за той дверью, что была неподалеку от меня.

– Карумионы нашли меня? Они уже здесь?

– Они готовят тебе ловушку. Но самих их ты не увидишь.

– Какую ловушку?

– Никто из нас не станет пятнать свою репутацию из-за тебя. Ты всегда была неблагонадежной, Лун. Никто не будет защищать тебя. Все теперь лишь в твоих руках.

Это было последнее, что я услышала от него. По ту сторону стены раздался скрип другой двери, через которую Аббак вышел и скрылся от меня навсегда. Я осталась одна. Меня бросили на съеденье карумионам. Что ж, спасибо хоть, что предупредили о ловушке, хотя и не сказали где ее ждать. Наверное, и не могли сказать. Вот почему судьба Лидали повернулась по-иному. Теперь все только в моих руках.

Сон не шел ко мне этой ночью. Да и откуда ему было взяться? Сны – привилегия людей не помнящих и не знающих о своем давнем прошлом. В своих снах они могут угадать свое будущее. А я? Сама себя загнала в ловушку. Тупик. А может сдаться псам Безвременья? И пусть будет суд. Но ведь я знаю, каков будет вердикт. Мне нет оправданья. Я слишком много знаю. Они мне этого не простят.

Рассвет занимался, но я не спешила подниматься с постели. Больше я храму не принадлежала. Мне нужно было лишь дождаться слугу моего нового хозяина. Но прибудет он, скорее всего, уже после праздника, кульминация которого ожидалась именно сегодня. Не исключено, что я смогу посмотреть на ритуал гораздо ближе, чем раньше, и возможно разглядеть среди важных персон и господина Омагани. Я лежала на своей постели, наслаждаясь недолгим моментом свободы и лености. В такие минуты особенно жалеешь, что время имеет свойство утекать.

Все же я поднялась. Побродила по суетливому двору, заглянула в храм, везде шли приготовлению к чествованию Аштарт. Увидев Сахапа, я подошла к нему и спросила, скоро ли прибудет слуга моего нового работодателя. Он пробурчал что-то невнятное и отвернулся от меня, отдавая наставления. Мне пришлось отойти, докучать ему я по старой привычке не хотела. А он потерял ко мне интерес, получив положенную сумму.

Почему я себя так неуютно чувствую, когда не надо работать? Слуги и служанки, с которыми еще вчера была на равных, сегодня смотрят на меня то ли с завистью, то ли с ненавистью. Это неприятно. Но совсем скоро я забуду о существовании этого храма. А сегодня я побываю на празднике Аштарт не в качестве прислуги, а в качестве гостьи.

Я отправилась к парадному входу в храм. Там уже стояло несколько повозок богатых и не слишком, толпились гости, мужчины, женщины, дети… Я обошла их стороной и остановилась позади, ожидая открытия празднества. В своем новом статусе я была здесь впервые. Отчего-то меня вдруг охватило волнение. Хотя возможно это было предчувствие. Беды? Но что могло ее предвещать?

Я подошла чуть ближе и оглядела толпу. Она стала больше. Мог ли кто-то из этих людей быть карумионом? Узнал ли он меня? Что за беспокойство? Это неспроста. И вдруг кто-то схватил меня за плечо. Я вздрогнула от неожиданности.