Борила стремительно вскочивши на ноги, принялси озиратьси, тяперича опираясь о речное дно стопами, и вощущая сувсем невнятное движение, точно у то трепетание оземи создавала лишь Дана влача за собой воды. Вупорно всматриваясь уперёдь, вертая главой да оглядывая земли окрестъ собя, мальчик так-таки ничавось не зрел. По-видимому, те самы чудны полканы, коль и шли к путникам, были усё ж покедова далече. Посему отрок, торопливо развернулси и бойко направилси к брегу, идеже его поджидали, с полными кубынями воды, парни о чём-то негромко калякавшие.

Выскочив на бережину Борилка немедля кинулси бежать к старчим воинам, на ходу подхвативши свои вечи, и ано не воглянувшись внегда Крас да Орёл егось окликнули, взволновавшись тому як поспешно тот метнулись из реченьки. Мальчоночка вельми растревожилси полученным известиям, понимая, шо эвонти… таки неведомы и чудно зовущиеся полканы, неизвестно отнуду скачущие могуть нести с собой каку неприятность аль бёду, оно потомуй, вернёхонько, и предупреждала о той встрече Богиня.

Ретиво вбежав, словно взлетев на покатость, коя вела от брега и вупиралася у курган, мальчишечка узрел восседающих, посторонь разгорающегося костерка, Сома стругающего ножом у большой котелок собранные в пучок тонки, зелёны травинки, Быляту зорко глядящего за у тем действом, да Сеслава принёсшего и подкидывающего в полымя те самы сыроваты ветоньки, напоминающие ивы. Веточки негромко похрумкивая зачили покрыватьси плящущими рдяными искорками. С под чёрных угольков на гибки отросточки, усё ищё покрытые листвой, прыгнули лепестки огня, и также резко почитай, шо сиганул к костру Борилка, порывисто дохнув, от скорогу ходу, застрявший у груди ком воздуха.

– Ты чё не одет? – взволнованно воскликнул Былята и беспокойным взором оглядел мальца.

Отрок мгновенно остановилси в шаге от костра и сбивчиво молвил:

– У тама… у реке… Вона… Дана… Ведь-ава гутарила… гутарила чё полканы. Верно идуть, оно як оземь уся… уся трясётси.

– Чавось? Кака Дана? – взбудоражено перьспросил Сеслав и оторвавши взгляд от костра, повернул голову, зыркнув серо-зелёными очами на Борилку да стремительно дунул собе под нос, прогоняючи у тем дуновением едкий, густой, белый дым, поднявшийся увысь от започатого огня, и дохнувший воину прямо у лицо.

– Полканы? Иде? – не мнее всполошённо прокалякал Сом и рука евойна, настругивающая в котелок каку-то травяну снедь, зависла у воздухе.

– Тама… энто… Ведь-ава… полканы, – наново неясно повторил мальчуган, и мотнул головой, а с егось волосьев по влажной коже спины усё шибче потёкли струи холодной водицы.

Однакось Былята, поднявши с присядок и распрямивши спину, пройдясь взором свёрху униз по отроку, да не узрев на нём никаких увечьй, вяще спокойным, ровным гласом скузал:

– Борюша ня чё не поймём мы. Ты, погодь… погодь… успокойси и ну-кась приоденьси. Натяни на собе штаны, а опосля усё толковенько поясни.

Мальчик стыдливо вопустил глаза удол и покрасневши аки ядрённа, чермна, выспивша вышня тяхонько: «Охнул!» Вон бросил на траву рубаху, пояс и принялси спешно натягивать на собе штаны, завязываючи на поясе гашник.

– Ну, вот тяперича луче, – улыбаяся отметил Былята, и левой дланью провел по холсту рубахи укрывающей больну руку, васнь огладив её. – А днесь рубашонку накинь… и тадыкась гутарь.

Борила тута ж наклонилси к рубахе и протянув к ней леву руку, сызнова ощутил у то само чуть вздрагивающее колебание землицы. Он опустилси на корточки, и упёрси левой ладошкой у землю, примяв к ней чуть склонённы желды. И тогды почуял, оттедась с под самых глубин Мать-Сыра-Земли раздающейся гул. Гам шедший откеда та, у то мальчонка точно увидал, напряженно выззарившись у маленько дрожащу обратну сторону пясти, принадлежал не мамунам, а лошадиным копытам, ходко ступающим по таким же зелёным травам. И у тех копыт было много… много… не меньше шёсти аль восьми десятков.

– Борюша ты чавось затих? – поспрашал Сеслава, прерывая напряжённое вглядывание мальца у свову руку.

Мальчуган отвёл очи от тыльной стороны длани и вдругорядь мотнул головой, прогоняючи у те виденны образы. Медленно вон споднял рубашонку с оземи, да вставши на ноги, ужотко паче спокойным голоском поведал воинам о том, чё вуслыхал, почуял и узрел, перьмешивая сказ, дальнейшим облачением одёжи на собе.

– Полканы, – протянул Сеслав то редкостно величание какого-то волшебного создания аль народа и перьглянувшись с Былятой, подалси с корточек. Он неторопливо испрямилси, да добавил, – ты знашь Борюша кто таки полканы?

– Ни-а, – поспешно откликнулси мальчик и собравши в узел свои густы волосья, крепенько крутнул их, выдавливаючи остатки водицы.

– Полканы, – продолжил баляканья Сеслав и отряхнул длани рук друг о дружку, сбрасывая с них вниз остатки землицы и коры. – Оно их ищё кличуть полу-конём. Энто волшебное племя имеет до стана человечий облик, а ниже пояса облик коня… У то великий, сильный и отважный народ. Вон издревле обок Торонца, как раз с у тех самых пор кадысь на Бел Свете явилси ихний прародитель и Асур мудрости Китоврас.

– Оно токмо у Бога Китовраса, – вмешалси у говорок соратника пришедший вкупе с парнями Гордыня, сжимающий у руках нарублены ветви ивы. – Имеютси крылья. Вони находятси у негось за спиной человечьего тела… И крылья те оченно могутные, и гутарять схожи с крылами лебедя… у таки ж беленькие.

– Да-к, у так в преданьицах молвять, – согласилси Сеслав и кивнул. – Жили полканы обок Торонца с самого началу, а таче кадыличи Индру Дый вырвал из землицы-матушки, ушли с эвонтих краёв. Занятно мене знать отколь вони у ентой сторонушки появились… неужель усё ащё живуть обапол Торонца?