Что делать с учительницей-истеричкой? Бывают ли среди ангелов сисадмины? Кто вылупляется из обиженных литературоведов? Зачем назначать свидание перед смертью? Только жизнь ответит на все эти вопросы. Долгая, бурная и непредсказуемая жизнь.
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Расположенный ниже текст представляет собой образец сферической графомании в вакууме. К литературе отношения не имеет. Авто— или просто биографией не является. Написан по весьма уважительной причине: персонажи очень просили о них написать, угрожая в противном случае взорвать автору мозг.
Содержит нецензурную лексику, эротические сцены, описания насилия и жестокости. Не любите? Пожалуйста, закройте и не читайте. :)
Все совпадения имен, мест, email-адресов и прочие – абсолютно случайны. Все описанные события происходили (или произойдут) исключительно в голове автора.
Почти все использованные стихотворные фрагменты легко гуглятся.
Отзывы, конструктивная критика, сообщения о ляпах и очепятках – всячески приветствуются.
С претензиями, жалобами и руганью просьба обращаться по адресу: [битая ссылка] http://natribu.org/
Да, главное чуть не забыл!
Посвящается Иермету, Норе и Мареку
Часть первая: «Дети, вашей маме снова семнадцать»
1. «По грудь в высоком ковыле…»
Шепот:
– Ну че там, че там? Че они?
– Да позырь сам, они ни хера не видят.
Из-за угла коридора осторожно вылезает вторая физиономия. Глаза у нее мгновенно становятся размером с блюдца – точно как у первой, торчащей рядом. Рот расплывается до ушей:
– Во, блин. Ни фига себе они… Ваще!
– Ага. Везет же…
Под пролетом черного хода, ведущим на чердак, старшеклассник увлеченно… скажем так, «пялит»… нет, скорее, «дрючит»… в общем, вовсю сношает старшеклассницу. Стоя. Мотаются полы расстегнутой рубашки, взлетает и падает то, что еще недавно было прической. Девка сопит на всю лестницу, сквозь сопение пробиваются глухие взвизги. Парень не отстает, время от времени добавляя в палитру звуков сдавленные взрыкивания. Процесс идет уже минут десять, вот-вот количество вложенной энергии должно перейти в качество, как учат буквально в нескольких кабинетах отсюда. Туда бы этих двоих, как наглядное пособие – да техника безопасности не позволит.
Одна из наблюдающих рож скрывается за углом, потом снова вылезает и выставляет в сторону парочки руку с мобильником. Рука дрожит. Смотреть-то ладно, максимум по морде схлопочешь, а вот снимать – это уже да. Запалят – новенькой «Нокии» точно пиздец, а уж хозяину…
Второй косится на мобилу, по лицу явно пробегают следы тех же мыслей. Впрочем, герои будущего порнофильма сейчас и вправду не здесь. Не сразу заметили бы, даже если б стояли лицами к камере. А они и не лицами, а на тех не-лицах, как известно, глаз нет. В естественных условиях, по крайней мере. Глаз на таком месте может появиться у оператора фильма, если будет слишком уж возбужденно гыгыкать и тянуть руку.
На съемочной площадке тем временем близится кульминация. Сиплый шепот:
– Катька? В тебя… можно… сегодня?
– А?.. А.. Да… Да! Да-да-да-да!.. Даааа! Аа!!
Собранный из слухов и обрывков, хилый жизненный опыт оператора тем не менее подсказывает: еще десять-пятнадцать секунд, после чего съемку прекратить – и ходу отсюда! Пока актеры не очухались и не полезли гонорар из кассы выбивать.
Рожи, не снимая широченных лыб, утягиваются за угол. Партизанское шарканье удаляется по коридору, заглушаемое коротким стонуще-хрипящим форте на площадке.
– Ну ты, Костик… Ну ты вообще… Ну… блин… Казанова…
– Да ладно, Катюх. Че, не понравилось, скажи?
– Ну… Не… Вообще, клево. Классно ты. Но больше я тут не буду, короче. Стремно. И руки все в дерьме, за трубы эти держаться. Вот, держи салфетки.
– О, круто. Спасибо.
Названный Костиком вытер багровое, будто раскалившееся от трения мужское достоинство, и неторопливо убрал его в штаны. После чего принялся любоваться приводящей себя в порядок подругой. Благо, было чем любоваться. Даже с уже застегнутой рубашкой и спущенной с пояса юбкой.
Рыжая она была, Катька Баранова из одиннадцатого «бэ». Медно-рыжая в крупную кудряшку. И характерно зеленоглазая при этом. И белокожая, как принцесса. А все остальное мужской контингент школы, от пятиклассников до физкультурника Степаныча, описывал при встрече неопределенным (но точно подходящим к ситуации) дифтонгом «ыэ». Если встреча была на безопасном расстоянии – добавляя вневременное «во, бля». Хороша, короче, была Катюша.
Костик за ней не волочился, потому как нутром чуял: волочиться придется в хвосте длинной очереди. Очередей он не переносил принципиально, особой щепетильностью никогда не страдал, так что не упустил возможность слегка зажать встреченную вечером в школьном коридоре Баранку. Он в этот день после уроков зависал в радиоточке с корешем, она пришла забрать у сестры купленную в обед курицу (сестра преподавала историю у старших классов и собиралась сегодня задержаться дольше обычного, а курица была немороженая и текла). Свет уже почти везде погашен, в школе никого, у Катьки он когда-то вообще первым был… чего бы и не прижать?