– Ну, раз вы можете поручиться за него, сэр Элберджин, готов признать, что это действительно бастард из Во Мендора.

– Пожалуй, придется тебе кое-что предпринять в ближайшее же время, – тихо прошептал Мендореллену Бэйрек.

– По всей видимости, так, – согласился рыцарь.

– Но в таком случае, кого же ты осмелился привести с собой, сэр рыцарь?! – не отступал Эндориг. – Не допущу, чтобы ворота дворца открылись перед неизвестными никому чужеземцами!

Мендореллен выпрямился в седле.

– Воззрите! – объявил он голосом, который услышали, вероятно, во всех уголках древнего города. – Величайшая честь оказана вам! Распахните ворота как можно шире и готовьтесь почтительнейше приветствовать гостей! Перед вами святейший Белгарат, великий Чародей, Вечно-живущий, а эта божественная дама – дочь его, леди Полгара. Прибыли они в Во Мимбр по важному делу, посовещаться с королем Арендии.

– Не слишком ли он преувеличивает? – прошептал Гарион тете Пол.

– Таков обычай, дорогой, – ответила она безмятежно. – Когда имеешь дело с арендами, приходится не жалеть слов, чтобы привлечь их внимание.

– А кто сообщил тебе, что это лорд Белгарат? – с плохо скрытым презрением допрашивал Эндориг. – Не думай, что я собираюсь преклонить колени перед всяким неизвестным бродягой!

– Ты осмеливаешься сомневаться в словах моих, сэр рыцарь? – зловеще-спокойно осведомился Мендореллен. – Вероятно, желаешь сойти вниз и проверить, правду ли я возгласил? Или предпочитаешь прятаться там наверху и лаять оттуда, подобно собаке трусливой, на тех, кто выше тебя.

– Прекрасно сказано! – восхищенно объявил Бэйрек.

Мендореллен напряженно улыбнулся гиганту.

– Думаю, мы зря тратим время, – пробормотал господин Волк. – Нужно попытаться доказать кое-что этому скептику, если мы хотим все-таки увидеть сегодня Кородаллина.

Соскользнув на землю, он не спеша вытащил из хвоста лошади запутавшуюся там сухую веточку, направился в центр площади и остановился, спокойный, величественный, в сверкающей белой мантии.

– Сэр рыцарь, – мягко обратился он к Эндоригу, – вижу, человек вы осторожный. Качество это неплохое, но может завести слишком далеко.

– Я давно уже не ребенок, старик, – ответил темноволосый рыцарь тоном, граничащим с оскорблением, – и верю только тому, что вижу собственными глазами.

– Печально, что ты в силах разглядеть так мало, – покачал головой Волк и, наклонившись, вставил прутик, который держал в руках, между широкими гранитными плитами. Потом отступил на шаг и протянул ладонь над веточкой; лицо при этом странно смягчилось. – Я собираюсь сделать тебе подарок, сэр Эндориг, – объявил он, – и возвратить веру. Смотри внимательно!

И тихо произнес какое-то слово, которое Гарион так и не расслышал, почувствовав только знакомый толчок и слабый шум в ушах.

Сначала вроде бы ничего не произошло. Потом раздался скрип, плиты начали медленно выворачиваться из земли, вытесняемые все утолщавшимся прутиком, который стал быстро тянуться вверх. Вокруг раздавались возгласы ужаса: еще недавно сухая веточка зазеленела, на ней появились ветки. Волк поднял руку повыше, и деревце, словно повинуясь, выросло прямо на глазах, а ветки становились все гуще. Одна из плит с треском раскололась.

На площади воцарилось мертвое молчание; глаза собравшихся в благоговейном восхищении были прикованы к деревцу. Господин Волк протянул вперед руки ладонями вверх, снова сказал что-то, и на ветвях появились быстро распускающиеся бело-розовые, словно фарфоровые, бутоны.

– Яблоня, не так ли, Пол? – спросил господин Волк, не оборачиваясь.

– По всей видимости, отец, – согласилась она.

Господин Волк нежно погладил ветки и обернулся к темноволосому рыцарю, который, побледнев и дрожа всем телом, рухнул на колени.

– Ну, сэр Эндориг, во что вы верите сейчас?

– Прошу простить меня, святой Белгарат, – умолял тот сдавленным голосом.

Господин Волк выпрямился и наставительно заговорил, легко, без видимых затруднений применяя такие же увесистые обороты речи, как ранее тетя Пол.

– Поручаю тебе, сэр рыцарь, заботиться о прекрасном дереве этом, выросшем на голых камнях, чтобы возвратить тебе веру и доверие. Долг твой должен быть уплачен не монетой звонкой, а нежностью, вниманием и заботой к этому нежному ростку. Со временем оно принесет плоды, и тебе дано плоды эти собрать и раздать их безвозмездно всем просящим. Во имя спасения души своей ты не должен отказывать никому, даже низкорожденным! Как дерево дает плоды жаждущим, так и тебе следует дарить, не прося ничего взамен.