— У графа Герриша на реке оказалась флотилия. Его корабли окружили наш мыс с двух сторон!

— Труби тревогу! — скомандовал барон. — И поднимайте мост.

— Тот час же мой Лорд, — воскликнул Энман и выбежал из комнаты.

Олстром тяжело вздохнул.

— Боюсь, что вы явились все же слишком поздно, сэр Спархок. И я боюсь, что и ваши поиски и мое дело обречены теперь на провал. Теперь мы в осаде и попали в ловушку этих стен, боюсь, что на несколько лет.

Осадные орудия графа Герриша с монотонной регулярностью сотрясали стены замка барона Олстрома, наполняя его тяжелым гулом.

Спархок и его друзья по просьбе барона оставались в мрачной комнате, чьи стены были сплошь увешаны оружием, дожидаясь его возвращения.

— Мне никогда раньше не приходилось быть в осаде, — сказал Телэн, отрываясь от рисования. — Интересно, надолго это?

— Если мы не придумаем, как отсюда выбираться, ты успеешь первый раз побриться до того, как она закончится, — мрачно пообещал ему Кьюрик.

— Ну сделай же что-нибудь, Спархок, — настойчиво сказал мальчик.

— Я слушаю ваши предложения, друзья, — сказал Спархок.

Телэн беспомощно посмотрел на него.

Тут в комнату вошел барон Олстром. Лицо его было мрачно.

— Боюсь, что мы полностью окружены, — сообщил он.

— Может быть, возможно перемирие? — спросил Бевьер. — У нас в Арсиуме существует обычай выводить в безопасное место женщин и священников до начала осады.

— К сожалению, сэр Бевьер, мы в Лэморканде, — ответил Олстром, — и здесь нет таких обычаев.

— Как ты думаешь, матушка, что нам делать? — спросил Спархок Сефрению.

— У меня есть кое-какие мысли. Дай-ка я попробую опять позаниматься логическими построениями в эленийском вкусе. Первое — использование силы, чтобы выбраться из замка отметается сразу.

— Вне всяких сомнений.

— И перемирие, как было сказано невозможно.

— Я совершенно не желаю рисковать твоей жизнью, так же как и жизнью Его Светлости.

— Может быть, тогда возможно улизнуть украдкой? Хотя вряд ли это получится.

— Слишком рискованно, — согласился Келтэн. — Замок окружен и враг будет внимательно следить за людьми, пытающимися ускользнуть отсюда.

— Может быть все же возможна какая-то увертка?

— Только не при таких обстоятельствах, — ответил Улэф. — У них наверняка есть арбалеты, так что мы не сможем даже подойти к ним достаточно близко, чтобы рассказывать какие-нибудь истории.

— Тогда остается только прибегнуть к искусству Стирикума, не так ли?

Лицо Ортзела стало жестким.

— Я не желаю принимать участие ни в каких языческих действах! — отрезал он.

— Я этого и боялся, — прошептал Келтэн Спархоку.

— Попробую призвать к его благоразумию завтра утром, — ответил Спархок. Он посмотрел на барона Олстрома. — Сейчас слишком поздно, мой Лорд, и все мы устали. Может быть сон прояснит наш разум и мы сможем найти какое-то решение?

— Да, конечно, сэр Спархок. Простите, я сам должен был предложить вам это. Мои слуги проводят вас в безопасную часть замка, а завтра утром мы все обдумаем.

Слуги барона проводили их в жилое, немного более уютное крыло замка. Ужин принесли прямо в комнаты. Спархок и Келтэн сняли доспехи и усевшись за стол повели тихий разговор.

— Боюсь, что Ортзел вряд ли изменит свое решение завтра утром, — сказал Келтэн. — Священники здесь относятся к магии примерно так же, как в Рендоре.

— Будь это Долмант, с ним бы мы смогли договориться, — мрачно покивал Спархок.

— Долмант — человек широких взглядов. Он вырос в Демосе рядом с нашим Главным Замком и знает о магии гораздо больше, чем притворяется.

В дверь тихо постучали. Спархок встал изо стола и спросил кто это. Гостем оказался Телэн.

— Сефрения хочет видеть тебя, — сказал он таинственным голосом.

— Хорошо, Келтэн, иди спать — у тебя усталый вид. Идем, Телэн.

Они прошли в конец коридора и Телэн постучал в дверь.

— Входи, Телэн, — донесся из-за двери голос Сефрении.

— Как ты узнала, что это я? — с любопытством спросил Телэн, отворив дверь.

— Есть способы, — загадочно ответила Сефрения, осторожно расчесывая длинные черные волосы Флют. Взгляд девочки принял мечтательное выражение и она что-то довольно мурлыкала про себя. Спархок был удивлен — это был первый звук, исходивший из ее уст, который он слышал.