Семья эта впоследствии была хорошо известна в Сызрани. Один из Шамбаровых был бургомистром, другой вожаком старообрядцев.

Несомненно, таких было среди сызранских посадских людей немало. Пётр I, остро нуждаясь в деньгах, всячески стремился увеличить доходную базу за счёт городского сословия. Опираясь на европейский опыт, он сделал ставку на развитие местного самоуправления. В 1699 году был издан указ об учреждении Бурмистерских палат, которым предстояло ведать сбором налогов с торговых и посадских людей и решать их судебные дела. Органы эти были выборными и не подчинялись местным воеводам. Немного погодя их переименовали в ратуши. Теперь посадские люди управлялись выборным земским бурмистром, который в свою очередь напрямую подчинялся московской ратуше.

В Сызрани новыми льготами распорядились очень умело. Едва вышел царский указ, как местное посадское население обратилось к правительству с просьбой о наделении его землёй. Дело в том, что прилегавшие к Сызрани угодья были ещё при основании крепости пожалованы пахотным солдатам. Прибывавшим позже посадским людям, негде было пасти их скот. Вот им и пришла в голову мысль попросить земли отдельно от гарнизона. Задумка оказалось успешной и сызранскому посаду выделили под покосы земли за Волгой. Там вскоре выросли хутора.

Полтора века спустя это создаст юридическую проблему. При образовании Самарской губернии к ней отойдёт всё Заволжье и станет непонятно, кому же принадлежат сызранские хутора. Ведь экономически они являются частью Сызрани, оставшейся в Симбирской губернии. Наконец, решили просто – объявили хутора частью города. В таком статусе они и пребывали вплоть до революции. А Сызрань, вполне официально, располагалась на обоих берегах великой русской реки.

Но общаться напрямую с Москвой пришлось недолго. Уже в 1708 году Россия была поделена на губернии и теперь делами на местах ведали губернаторы. С этого момента официально прекратило своё существование царство Казанское. Исчез и приказ Казанского дворца, которым оно управлялось. Юридически только теперь наш край стал частью государства Российского. До этого мы были с ним вроде как в унии.

Почему-то в указе об образовании Казанской губернии Сызрань даже не упомянута – только Кашпир. Были на то свои причины. Значение Кашпира тогда неизмеримо выросло из-за восстаний на юге. В Заволжье бунтовали башкиры. К ним примкнуло немало татар из Сызранской округи. В нашем архиве сохранились документы, сообщающие о конфискации в сёлах Ахметлей и Сайман земель служилых мурз, бежавших тогда к бунтовщикам. Кроме того из повиновения вышла Астрахань. На усмирение её был послан знаменитый уже тогда Борис Шереметьев. В Кашпире собирались правительственные войска. Его воеводой тогда назначили стольника Семёна Дмитриева. Уже одно это говорит о значении, которое придавали городу. Ещё за 20 лет до этого Дмитриев воеводствовал в Пензе, а его чин, в переводе на нынешние, приравнивался к генеральскому.

Тогда вошёл в историю сызранский посадский человек Данила Бородулин. Именно его послал командующий правительственными войсками Шереметьев в Астрахань для переговоров с повстанцами. Видимо, сызранца там хорошо знали и доверяли ему.

Талантливый полководец с более чем тридцатилетним стажем Борис Шереметьев прекрасно понимал, что восстания вызваны, прежде всего, неуклюжими действиями властей и стремился обойтись без крови, действуя в первую очередь путём переговоров. Он хорошо разбирался в людях и с кандидатурой Бородулина не ошибся. Тот, прибыв в Астрахань, выступил на избранном горожанами кругу и смело стал спорить с предводителем восставших: «Для чего ты о государе столь непотребные слова говоришь?», а потом, на пиру провозгласил тост за здравие царя. Многие из присутствовавших тост поддержали. Стало понятно, что большинство хочет мирного решения конфликта. Сызранец немедленно поспешил с докладом к Шереметьеву.

Трудно сказать, сколько жизней и судеб спас Данила Бородулин, но благодаря его смелости и дипломатическому искусству, а также благородству Бориса Шереметьева, удалось всё уладить без большой крови и репрессий. Командующий пообещал простить всех повинившихся и слово своё сдержал.

Не успели потушить этот пожар, как вспыхнул новый. На Дону восстали казаки под предводительством Кондратия Булавина. Их со дня на день ждали в Сызрани. В селе Костычи дошло до открытого неповиновения властям, в ответ на требование выделить караульщиков на дороги.

Однако едва опасность миновала и войска ушли, Сызрань снова заняла первое место. Конечно, именно благодаря посадскому населению. Здесь его было в десять раз больше. Троих сызранцев Клима Селиванова, Данилу и Прохора Рукавкина вскоре причислили к гостиной сотне. Это была привилегированная купеческая корпорация, члены которой выполняли особо важные государственные поручения. Они собирали налоги, выполняли крупные поставки для казны. Имя Селиванова надолго осталось в истории Сызрани. Он в 1728 году построил мельницу на Крымзе, примерно там, где сейчас улица Рабочая. Она долгое время потом носила название Климовой.

В 1717 году Сызрань была передана во вновь созданную Астраханскую губернию. Вскоре пришло очередное нововведение. В городах стали создаваться магистраты. Это были выборные органы, призванные судить посадское население, но их вряд ли можно считать полноценным самоуправлением. Если в 1700 году предписывалось за вмешательство в дела земских бурмистров отдавать воевод под суд, то в 1727 году магистраты были прямо подчинены воеводскому правлению. За судейские ошибки и недоборы налогов бургомистров строго наказывали, так что желающих идти на эти должности не находилось. Тем более, что предполагалось одно время сделать сию службу пожизненной. В бургомистры и ратманы загоняли нередко под угрозой «разорения и батогов нещадных».