Шрифт:
Воспроизвел образ одного и…
…оказался перед обоими. В гостинице, как понял по мебели и чемоданам, стоящим ближе к двери. На столе – горная цепь бутылок в окружении салатных джунглей и тарелочных озер с вареными раками. Сдирают с шейки раков панцири и едят млея с молчаливым томлением от вкусноты. Заметил, что подросли за год, и… С детства полненькими были, а стали … – толстыми. Серик, Серый, а теперь Сергей Леонидович ещё сохранял что-то среднее между «полный» и «толстый». Второй – Тусик, Толик, Анатолий Леонидович уже полностью являл себя толстяком американского стандарта. Та же небрежность в одежде и постоянная улыбка самодовольства на лице.
«Упустил пацанов… Всё некогда было, а она – без тормозов! Пичкала вкусненьким, да сладеньким. Раскормила так, что потом было не остановить. И вот уже мужики… Что у них тут?.. – прислушался к мыслям Серого.
«…И так не получится, нет! Надо хитрость его узнать, – решил Серый и заговорил:
– А зачем он так настойчиво предлагает нам продать свой пакет в «Норникеле»?
«Это кто предлагает? – насторожился отец или то, что осталось от него – беззвучного и невидимого для детей.
– Я думаю, – продолжал жевать Тусик.
– Быстрее только.
– Надо же прожевать.
– Тогда не жуй, быстрее получится.
– А ты всё слопаешь.
Серый отвалился от стола, ждал слов брата: ну?!.
– Кинуть нас хочет. Кто мы без «Норникеля»?.. Вот.., – выплюнул разжеванную клешню. – Никто и в гости не пригласит.
«Правильно рассудил, – обрадовался отец. – Не такие уж и балбесы, если поняли свою выгоду. Ну, что еще?.. Кто их там пригибает?.. Как помочь, подсказать?.. – Вспомнился борщовник в ноге, и решил своей головой войти в голову сына. Вошел и проговорил в тоне раздумий: – С телохранителем и шофером сам разделался. И нам привёз отравленные.
Реакция была мгновенной:
– Не трогай! – вскрикнул Тусик, глядя на Серого, потянувшегося к ракам, и выбросил своего. – Отравленные!
– А… а сам ел.
– Не знал потому что… – растерянно поджимался Тусик, округляясь. Руки блуждали возле рта, готовые извлечь съеденное, но как? – Не знал… А сейчас догадался… Как словно бы кто-то подсказал по мобильнику.
– Нет у тебя мобилы.
– А кто-то сказал же… «отравленные!»
– Зачем мы ему – отравленные, если прилетал уговаривать?
Загреба отодвинулся от сына, удовлетворенный понятой возможностью влиять на живых. И за детей порадовался: не балбесы, не-ет!..
– А вообще-то, что мы теряем? Вдруг там грянет революция, как он говорил. И что получим? Пахан Розали твоей все деньги в оффшоры скачал.
– И грабанули у всех, как у отца.
– У отца не грабанули, а забрали положенное по оферте. На их деньги скупал он активы. И зажать решил. Не понял, что-ли?..
– Ты не понял! Забрали бы своё и без убийства.
– Да-а… Кто же тогда подстроил?
Загрёба коснулся головы сына и воспроизвёл облик компаньона.
– Пахута!
– Откуда ты знаешь?
– Интуиция. С чего бы он стал таким прытким. Прилетел, соболезнует, помогает… Добряк нашёлся!
– Как лучше, говорит… В свою пользу.
– Кончай жевать, в аэропорт пора. А там, потом… Проверим его, и получит от нас, если подтвердится!..
Такой конец порадовал отца. В жизни бы – до слёз, а в этом состоянии – только до их воображения. Но и это порадовало: волками растут! И вес сбросят, когда в стаю войдут вместо отца. Главное сейчас помочь им выйти на убийцу… А потом я, с такими-то возможностями, да с моими молодцами… Да мы!., – разворачивались его фантазии всё круче и грандиознее… И вдруг воспринял голоса:
«Агрессивен и глуп.
«Убирайся отсюда!
«Кто вы? – спросил и понял мгновенно: их Ангелы Хранители. – Я их отец! Имею право…
«Имел, да не сумел…
«Всё для них делал… Обеспечил!.. Да я…
«Игрушку получил. Поиграл, и выбросил их в чужой мир… А они в прошлой жизни в бою погибли за освобождение Африки от рабства.
«Неграми были?., – задумался. – А я – волком! Ну, если так всё в жизни… Поборемся вместе. Отстоим своё!
«Он упрям ещё.
«Убирайся отсюда, пока не получил…
«А что вы мне сделаете, интересно?..
В ответ мгновенно получил энергетический разряд в виде молнии. Она пронзила всё его шаровое существо нестерпимой болью, от которой он взмыл куда-то ввысь небес, ударился там и отскочил назад, погрузившись в океан.
Вода постепенно снимала болезненное напряжение и он приходил в чувства, начиная соображать: