– Спасибо, Лиза.

Оставшись одна, Тина еще немного полежала, потом поднялась, сложила плед и выскользнула из кабинета. Библиотека, кабинет, танцзал… Она побывала везде. Не пора ли продолжить экскурсию? И приготовить кое-кому небольшой сюрприз.

Тина свернула в гостиную. Это была большая комната с высоким сводчатым потолком, под которым виднелись массивные дубовые балки. Нешлифованные блоки из песчаника и брусья из грубо обработанного кедра смотрелись здесь совершенно уместно, создавая атмосферу тепла и уюта, счастья и домашнего покоя. Старый деревянный пол покрывали плетеные мексиканские ковры. Развешенные по стенам гобелены и картины в тяжелых рамах служили цветовыми пятнами, оживлявшими естественный декор помещения.

Владелец особняка – или дизайнер? – решил не завешивать окна шторами, а превратил их в роскошные рамы, заполненные в эту пору великолепными пейзажами: переливающимся под лучами заходящего солнца морем на фоне багряно-синего неба – на западной стене и темной стеной из высоких ливанских кедров – на восточной.

Тина прошлась по комнате и, остановившись у окна, провела ладонью по теплому шероховатому камню. Какое необычное место! Оно словно дышало покоем, умиротворенностью и счастьем.

Она вышла в коридор и направилась в фойе. Хант стоял за регистрационной стойкой перед монитором компьютера, щелкая одним пальцем по клавиатуре и одновременно разговаривая по телефону.

Одного взгляда на него было достаточно, чтобы внизу живота вспыхнуло пламя желания, дыхание сбилось, а по телу побежали десятки сороконожек. Знакомое и вместе с тем новое чувство теплой волной прокатилось в груди, и Тина с удивлением признала в нем волнительное предчувствие чего-то неизведанного, сильного и нестерпимо желанного. Сердце заколотилось в том же сумасшедшем ритме, словно в ожидании первого поцелуя, того ни с чем не сравнимого мига, который тысячи лет воспевают в стихах и прозе.

Странно и смешно. Разве так бывает в жизни вполне зрелой женщины?

И тем не менее так было. Она не могла ошибиться, потому что желание поднималось в ней темной, могучей силой, пронизывая ее всю, отдаваясь в каждой клеточке тела, грозя подхватить и швырнуть безжалостно, как цунами щепку, в объятия едва знакомого мужчины.

Между тем Хантер положил трубку, выдохнул и провел ладонью по взмокшему лбу. Потом поднял голову, замер на мгновение, словно вслушиваясь в некий неслышный голос, и повернулся к ней.

Тина улыбнулась и подошла к стойке.

– Привет.

Исходивший от него запах машинного масла и чего-то еще, незнакомого, но столь же стойкого, действовал на нее, как аромат цветка на пчелу. Она перегнулась через стойку, положила руку ему на плечо и подалась вперед. Застигнутый врасплох, он ответил не сразу, но и не отстранился, а когда ее язычок раздвинул его губы, вздрогнул и глухо застонал.

Поцелуй получился медленный и глубокий. Водоворот разбуженной страсти захватил их и потянул вглубь, в темную пучину.

Где-то хлопнула дверь, и Тина поняла, что должна остановиться, пока еще не поздно, пока разбушевавшийся пожар не спалил ее дотла.

Она отступила.

– У нас впереди вся ночь. И еще много-много ночей. Не будем спешить. К тому же у тебя дела. Я подожду.

– Отлично, – растерянно пробормотал Хант. Его жадный взгляд скользил по ней, останавливаясь то на груди, то на темных от прилившей крови губах, похожих на лепестки экзотического цветка. Он выдохнул, потянул воротник рубашки и моргнул. – Вам… тебе уже лучше? Успела переодеться?

– Ты на редкость наблюдателен, – усмехнулась Тина и повернулась кругом. – Нравится?

Вообще-то она предпочитала классический стиль и спокойные, пастельные тона, но сейчас на ней была короткая юбка с крупными цветами и топ с низким вырезом, позволявшим оценить формы и упругость роскошных грудей. Через тонкую ткань просвечивали темные соски.

Конечно, она никогда не позволила бы себе показаться в таком виде в Барстоу, но здесь ведь не Барстоу, а ей хотелось произвести впечатление. Судя по тому, как расширились его зрачки, ей это удалось.

Хант сглотнул. Кадык дернулся вверх-вниз.

– Да. Очень.

– Как говорится, самое лучшее еще впереди. – Она улыбнулась своей дьявольской улыбкой, в которой невинность сочеталась с греховностью, скромность с дерзостью, сдержанность с бесстыдством.

– Мм, – только и смог сказать Хант.

– Отлично. Увидимся.

– Конечно. – Идиотски улыбаясь, он проводил ее долгим взглядом. Она шла легко, покачивая бедрами, и оторваться от такого зрелища было нелегко. Каждый ее шаг отдавался в нем скачком желания, и к тому времени, когда Тина свернула на лестницу, сердце уже работало в режиме аварийной помпы, качая кровь совсем не к голове.