Жек помнил, конечно. Но в эту минуту ему в голову пришла ценная мысль, и он предложил:

– А давай-ка пока исключим и его, и Маргариту из списка подозреваемых. А, киса? И на двух подозреваемых будет меньше. Всё легче будет.

– Согласна. Эти двое в минус, того, который теперь труп, – тоже. Остаётся, кстати, не так и много.

Сыщики выпили по рюмке, и Жек, расслабленно развалясь в кресле, сказал:

– А давай и Никиту исключим. Маргарита же ручалась за него.

– Согласна. И что у нас остаётся?

Жек и Жанна, загибая пальцы, принялись подсчитывать количество подозреваемых в убийствах. Выходило не так уж и много, всего четыре человека.

– Может, и Шурика исключим? – благодушно поинтересовалась Жанна. – Парень и так уже пострадал, пыткам подвергся.

– Нет, Шурика рано.

– А этого, как его, Бориску, который Андреич? По-моему, что-то интеллигентско-слизняковское… Его вполне можно. Он и сам признался, что импотент, – напомнила Жанна.

– Если Шурика и Андреича исключить, останутся одни бабы.

– Вот и будем шершеляфамить. Инна и Галина ещё те профуры. К тому же по причине родства вполне могли действовать согласованно. Как? Мне кажется, мы уже близки к финишу.

– Она красивая, – проговорил Жек.

– Что?

– А вдруг у них алиби?

– Посмотрим. По крайней мере, по первому убийству ни у той, ни у другой алиби нет. Если и по второму нет, то можно смело брать их за задницы и бросать в трюм.

Жек завздыхал.

– Чего ты? – нахмурилась Жанна.

– Ты тут про трюм… Какой трюм, лапонька? Нас самих взгреют. Может, ментов подключим, пока не заигрались?

– Ага, щас! Почти всё размотали и… Не-е. Нет, этого не будет. Я доведу дело до конца, потому что мне эта фифа поперёк горла встала. Другие-то как деньги зарабатывают, я тебя спрашиваю? По крохам собирают! А она? Богатенького хвать и – в дамки. В смысле – в госпожи. Ловко, однако.

Жек, глядя на раздухарившуюся Жанну, вдруг подумал, что, возможно, она и права, ибо общеизвестно, что у женщин интуиция развита ого-го как, если сравнивать с мужиками.

– Да, мотивчик у них налицо. Серьёзный мотивчик, надо заметить, – согласился Жек.

– К тому же с напарницей действовать завсегда сподручнее. Да, Жек, ты, пожалуй, прав.

– В чём?

– В том, что, видимо, пора сдавать банду ментам.

– А доказательства?

– Доказательства? Должны быть где-то и доказательства. Надо наморщить ум, почесать репу и придумать, как и где их добыть. Вот и всё.

Жек и Жанна принялись «морщить ум» и «чесать репу». Это – фигурально говоря. В объективной же реальности данные явления нашли отражение в том, что они, обмениваясь вялыми репликами, выпили ещё по рюмочке водки и выкурили по сигарете. Оба, так как Жек, основательно запамятовавший о трубке, не вспомнил о ней и на этот раз.

Следует заметить, что теперь он забыл не только о трубке, но и о том, где он, почему и в какой роли пребывает в данную минуту жизни. Вероятно, ему вдруг пригрезилось, что он богат и известен, что находится он в собственном загородном доме, возле которого пасутся павлины и страусы и молча жарится на солнышке винтокрылая птица-друг, готовая в любую секунду взмыть в облака, чтобы прорубить в них тоннель аж до самых до Канар и Мальдив. А в красивейшем кабриолете сидит Инна и улыбается ему.

Жек до такой степени выключился из реальности, что принялся вслух нести какую-то ахинею о полях для гольфа, выездке лошадей и состоятельных партнёрах по игре в буру и очко.

Жанна, понаблюдав некоторое время за ним – в полной мере вникнуть в смысл его слов ей было не по силам, – наконец гаркнула:

– Какие лошади?! У тебя, мент, крышу снесло? А джип «Драндулет-Уазер» тебе не снится?

– Мент? – переспросил Жек и ошалело глянул по сторонам. Не без труда он припомнил основные вехи своего жизненного пути, в том числе и совсем недавние, и с грустью сказал: – Но я и не мент. Это мой брат мент, а я, если ты помнишь, нищий бродяга, который и ест не каждый день. А потом обжираюсь. Когда подфартит. А фарт такая штука… Между прочим, я его обычно заранее чувствую.

Жанна встрепенулась.

– Чувствуешь? Заранее? Ну так скажи, найдём мы убийц или нет, а? Что чувствуешь в данном конкретном случае?

– Водка притупила мои чувства, моя птичка, – печально поведал Жек. – Я ведь обычно в таком виде за стол не сажусь. Жанночка, мой воробышек, у меня обострилось чувство прекрасного. Жанночка, ты прекрасна. Меня испепеляет жар любви, моя жар-птица, я хочу целовать твои уста, ланиты, перси…

– Задницу, – продолжила Жанна.

– Да, и попочку! – Жек вплотную придвинулся к Жанне. – Жанночка, мы так давно не были вместе! В тот раз, когда я выиграл у этого, у замминистра, которого ТНК кормит, мы ведь с тобой классно оттянулись? Ты помнишь, Жанночка, суши под сакэ и…