– Враньё! Я бы не сознался. Никто бы не стал меня поджигать! – Андрей Сергеевич изобразил подобие лукавой улыбки.

– Даже убийца, если таковым является всё же не Борис Андреич? – спросил Жек.

– Да я бы запалила. Тебя – точно! – вдруг заявила Жанна. Она, похоже, уже избавилась от недавно пережитого страха.

Андрей Сергеевич схватил со стола револьвер и направил его на Жанну.

– Я убью тебя, падла разноцветная! Я из тебя сито кровавое сделаю!

– Не твоими мощами чудеса творить!

– Мозги вышибу! Всю дурь твою – по стенам!

– А арканом задушить слабо? Или опыт уже имеется? – продолжала нарываться Жанна, бесстрашно сверля врага взглядом.

– Прекрати размахивать оружием, Андрей Сергеич! – гневно сказала Маргарита Степановна. – Что за манеры! Ты тут не в тире, в самом-то деле!

Несостоявшийся стрелок, с видимым усилием преодолевая себя, положил револьвер. Однако спустя минуту лицо Андрея Сергеевича – Жек всё это время наблюдал за ним – обрело благодушное выражение.

– А девка молодец, – вдруг заявил Андрей Сергеевич, поднимая голову от тарелки. – В штаны, поди, наложила, а виду не подаёт, негодяйка.

– Ты сам наложил! – не преминула огрызнуться Жанна. – За пистолетом-то мог бы и быстрее сбегать, если бы из штанов вытряхивать не пришлось.

– Да не ври! Я туда и обратно! – стал оправдываться Андрей Сергеевич. – Даже не зарядил! И не пистолет это вовсе! Кстати, когда ты была на мушке… Я когда-то тебя уже собирался пристрелить.

– Закроем тему, – сказала Маргарита Степановна.

Атмосфера за столом несколько разрядилась, пошли какие-то разговоры, обмен репликами, по меньшей мере.

Жек вдруг обнаружил, что сильно голоден, и принялся орудовать вилкой. Он знал только одно: необходимо поесть как следует, чтобы быть свободным от власти желудка. Он поест, а потом будет думать, как быть дальше. Уже ясно, что Маргарита Степановна не готова безоговорочно поверить в виновность Бориса Андреевича. Следовательно, требуется либо доказать, что это именно так, что он и есть убийца, либо работать дальше и пытаться вычислить истинного преступника.

Жанна, словно угадав его мысли, придвинулась ближе и прошептала:

– Слышь, пускай он, Бориска Андреич, и будет убийцей. Понял? Это хороший вариант.

Жек не ответил, лишь поморщился. Его бесила такая практика, свойственная, по его мнению, больше женщинам, чем мужчинам, когда некую условность признавали за истину, даже и без особых к тому оснований, и требовали ни в коем случае не подвергать её сомнению и верить, причём искренне, что это только так и не иначе.

После ужина, когда Никита и Инна поднимались по лестнице, Никита сказал:

– Скоро всё закончится, родная.

– Очень сомневаюсь, – вздохнула Инна.

– Он сознался, а это очень много.

Инна остановилась.

– У меня предчувствие.

– Если человеку тревожно, это ещё не значит…

– Значит! – перебила Инна.

– Стоит им зацепить человека, и они не слезут.

– Ну да, – не слушая, произнесла Инна.

– Именно, что да.

– Не хочу об этом говорить!

Инна быстрым шагом идёт вверх по лестнице. Никита спешит следом за нею.

А Жека Маргарита Степановна пригласила пойти с нею побеседовать с Борисом Андреевичем. И они, а также Жанна и Андрей Сергеевич отправились в комнату Андрея Сергеевича, где Борис Андреевич понуро сидел около стола, а Шурик – на стуле возле двери.

– Ты бы развернул пошире… – советовал Шурик. – Добавь давай подробностей, пока время есть. А? Трудно, что ли?

– Я добавил.

– Ещё добавь.

– Свечи запали, – усмехнулся Борис Андреевич.

– И запалю! – запальчиво сказал Шурик.

– Запали, холуйское отребье!

– Доскёшься! – пообещал Шурик, вскакивая на ноги.

Борис Андреевич бесстрашно поднялся и повернулся лицом навстречу опасности.

Вошли Маргарита Степановна и Жек. На пороге комнаты Маргарита Степановна остановилась и, обернувшись к Андрею Сергеевичу и Жанне, потребовала:

– Посторонних попрошу удалиться.