– Если Джордж прав, – добавил Полидори, – то его бессмертной душе ничего не угрожает. Она будет находиться там, где ей и положено. А о теле мы позаботимся. Но ведь вы атеистка, Мэри, и не верите в такой исход. Мы совершим настоящую революцию, и не только избавим Клэр от виселицы, но и вернем к жизни гения, чье дарование подарит миру еще множество шедевров. Разве это не благо, Мэри?

– А если он закончит так же, как Орнетта?

У девушки почти не осталось сил, она опустилась в кресло, стараясь не смотреть ни на друзей, ни на софу.

– Я полагаю, что Орнетта впала в депрессию потому, что доктор Гальвани мало ей занимался. Он совершенно не учел особенностей ее состояния. И, когда она начала доставлять неприятности, просто запер ее в доме, а потом и в комнате. Мы никогда не поступим так с Джорджем! Он будет под постоянным присмотром, под постоянной опекой, пока не восстановится полностью.

– Я буду его сиделкой, Мэри! – горячо воскликнула Клэр, – Я буду следовать за ним повсюду!

Миссис Шелли закрыла лицо руками.

– Насколько я понимаю, можно начинать, – осторожно заметил доктор, – сейчас мне необходимо зашить раны Джорджа. Это надо сделать как можно быстрее. С этим делом я разберусь сам, но потом мне понадобится ваша помощь.

Мэри спустилась в свою комнату. Перси спал сном младенца. Девушка переоделась, тихо закрыла за собой дверь, зашла в покои Байрона, забрала белье сестры, заправила постель. Вернувшись в кабинет доктора, она села в кресло в углу и осторожно наблюдала за манипуляциями Полидори, стараясь не смотреть на Клэр. Пока Джон кромсал и сшивал тело поэта, Мэри, чтобы хоть немного защититься от происходящего, напевала свою любимую детскую песенку.

«Мэри, Мэри, ты упряма!»

Мэри повесили, и если кто-нибудь узнает о том, что они творят, такая же участь ожидает не только Клэр Клэрмонт и Джона Полидори, но и еще одну маленькую, упрямую Мэри.

– Кончено! – воскликнул Джон, – Однако у нас мало времени. Светает. Мэри, что мы будем делать с Перси?

– Ничего не будем, – безучастно ответила она, – Перси, как обычно, будет спать до обеда. Прислуга придет не раньше, чем через три-четыре часа.

– Хорошо! Теперь помогите мне.

Вместе они перевернули тело Байрона на спину, после чего доктор достал из своей дорожной сумки длинные стальные иглы. Игл было не менее десяти, и каждую из них Джон с силой вонзал в Джорджа. Иглы входили в труп с отвратительным хрустом. Мэри отвернулась не от страха, она не хотела видеть мертвые глаза поэта. Полидори сдернул чехол с тяжелого ящика, который привез с собой из Лондона. Перси говорил жене, что это необходимо доктору для его опытов.

– Это батарея, – коротко объяснил он девушкам, – ток пойдет к иглам по проводникам.

Из той же сумки он извлек несколько небольших мотков проволоки, соединил их с ящиком, а свободные концы закрепил на торчащих из тела иглах. Мэри почти не помогала, настолько была опустошена, зато Клэр принимала самое активное участие в манипуляциях Джона.

– Готово! – доктор закатал рукава своей испачканной кровью рубашки, – Теперь – главное. Он достал из ящика письменного стола небольшую, плотно закрытую бутыль с синеватой жидкостью, шприц и иголку.

– Что это? – с детским любопытством спросила Клэр.

– Главный ингредиент! – улыбнулся Полидори, – Я назвал его «Эликсир Луиджи». Одного электричества мало. Гальвани тщательно шифровал свои записи, но я понял, как воссоздать эту субстанцию, способную воскрешать не хуже Иисуса!

– Это сработает?

– Уверен, что сработает, моя милая мисс Клэрмонт. Во всяком случае, это вернуло к жизни не один десяток лягушек!

Мэри усмехнулась. Доктор ввел синюю жидкость в вену покойника.

– Отойдите назад! – приказал он девушкам, – Медлить нельзя, надо пускать ток!

Сестры послушно отошли к двери, Клэр обняла Мэри и отвернулась. Мэри пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не оттолкнуть ее, не заплакать, и не выскочить из кабинета. Джон Полидори чувствовал себя если не Богом, то его главным наместником на Земле. Он что-то бормотал, быстро раскручивая прилаженную к батарее ручку, его непослушные черные кудри топорщились, как грива демона, безумный облик ученого дополняли блестящие глаза и нервно трясущиеся длинные белые пальцы. По проволокам, от ящика к иглам, побежали искры. Доктор крутил ручку все яростнее, все быстрее. Батарея загудела, комната наполнилась неприятным запахом, искры слились в один сплошной электрический поток, подбрасывающий и бьющий тело несчастного Джорджа. Мэри зажмурилась. Что-то громко хлопнуло, из ящика повалил едкий дым, Полидори отскочил от батареи и распахнул окно. Свежий ветерок с Женевского озера нежно просил девушку открыть глаза. Утреннее солнце лениво заглядывало в темную комнату, подарив немного света и тепла измученным людям, которых отныне связывала одна страшная тайна. Джордж сидел на полу, с удивлением и ужасом рассматривая вонзенные в его тело иглы.