– Думаю, что, несомненно, имела. – Не очень, однако, уверенно ответил Рудольф Петрович. – Не в правилах бабы Зины прогуливать рабочие часы без уважительной причины. Это, знаете ли, нынешняя молодежь иногда грешит этим. А Зинаида Евсеевна – человек другого менталитета.

– Расскажите мне про нее.

– Хорошо. – Согласился доктор. Задумался на минуту, потом, неожиданно хихикнув, попросил. – Инспектор, вы уж будьте добры, намекните хотя бы в чем дело! Знаете ли, в этом кабинете я привык сам выспрашивать людей об их проблемах и ставить диагнозы…. Не то, чтобы мне сейчас неловко быть в роли пациента, но просто мне было бы легче выбрать из информации главное, если бы я хотя бы в общих чертах знал….

– Информация, которую я сейчас пытаюсь собрать, не может разделяться на важную или неважную. – Устало перебил его Гирс. – Для меня сейчас важно все. Любая мелочь. Дело в том, что сегодня вечером труп Зинаиды Евсеевны Рыльцовой был обнаружен в ее запертой квартире. И у меня есть основания предполагать, что умерла она при странных обстоятельствах.

– Умерла-а-а…. – потрясенно выдохнул Мамонтов. Чуть не уронил с носа пенсне, неловко поймал его на груди, вернул на место.– О, Боже…. Да еще и при странных обстоятельствах! Это просто невероятно. Такого быть не может….

– В самом деле? – негромко поинтересовался Даниил. – Почему?

– Не знаю почему. – Пожал плечами доктор. – И вы уж, пожалуйста, не думайте, что я потрясен самим фактом смерти, или меня ввело во фрустрацию слово «труп»…. Уж будьте уверены, я на своем веку успел смириться с краткостью человеческой жизни, да и бездушных тел перевидал немало. Просто баба Зина была настолько обычным человеком…. Настолько безобидным и незаметным человеком, что в моей голове не укладывается эта новость.

– У нее были близкие друзья? Родственники?

– Насколько я знаю, где-то на севере есть какой-то родственник, но не прямой, а двоюродный, как мне кажется. Друзья тоже были, но кого-то конкретно назвать не могу…. Она общалась со всеми понемногу, со всеми одинаково доброжелательно!

– Сколько лет вы ее знаете?

– Столько, сколько работаю в этой медсанчасти. – Улыбнулся Мамонтов. – Двадцать семь лет. Последние лет десять Зинаида Евсеевна работала в моем отделении.

– Как к ней относились пациенты?

– О! Они ее обожали. Называли бабочка Зиночка. – Грустно улыбался Мамонтов. – Она была, несомненно, очень добрым и услужливым человеком. Много времени проводила в больнице. Работа не тяготила ее. Как мне казалось, она выполняла ее без напряжения, воспринимала уход за больными как нечто само собой разумеющимся.

– Какие у нее были обязанности?

– Все, что не касалось лечебного процесса, она считала своими обязанностями.

– Поясните.

– Это очень просто. Она мыла палаты, коридоры, следила за чистотой двора, столовой. Хотя, в принципе, другим санитаркам и в голову бы не пришло взяться за работу, не закрепленную за ними официально. Понимаете?

– В общих чертах.

– Баба Зина просто жила тут. Просто «ходила за больными»… это ее собственное выражение. Мыла, убирала, кормила, проветривала палаты, читала им журналы, пришивала оторванные пуговицы…. Словом, она просто делала все то, что делала бы, будь у нее самой дома больной родственник. Теперь понимаете?

– Думаю, да. – Даниил задумчиво оглядел стол. Осторожно развернул к себе лицом хрупкую фарфоровую фигурку мальчика с корзиной ландышей в правой руке. – Пациенты любили ее. А как же коллеги?

– И коллеги. Некоторые пользовались ее добротой и безотказностью. Часто просили подменить их смену по любому поводу, да и без повода, как я подозреваю.

– Что же баба Зина? Подменяла?

– Да. – Доктор снял пенсне, положил его в нагрудный карман. – Мне иногда даже казалось, что ей все равно. Что ей совершенно нечего делать дома.

– Вы бывали у нее в гостях?

– Нет. Никогда. Хотя знаю, что она живет в маленькой квартире в старых домах Театральной площади.

– Точный адрес не знаете?

– Не знаю, но могу посмотреть в бумагах. – Развернулся к компьютеру Рудольф Петрович.

– Кто еще мог «посмотреть в бумагах»? – жестом остановил его полицейский.

– Простите?…

– Кто еще имеет доступ к информации такого рода?

– Не знаю. – Растерялся Мамонтов. – Думаю, кто угодно. Разве адрес – это секрет?

– Кто из персонала бывал у нее дома? – вопросом на вопрос ответил Гирс.

– Не могу сказать точно. Уж, наверное, кто-то бывал. Но баба Зина большую часть времени проводила в отделении. Она даже свои дни Рождения отмечала здесь, с коллегами и пациентами. На Новый год всегда оставалась со мной, на суточное дежурство.

– Вам тоже нечего делать дома? – без большого интереса спросил полицейский.

– Вроде того. – Усмехнулся Мамонтов. – С женой мы чужие люди. Сын учился в Москве, там и остался. Приезжает редко. Мое отделение – это моя жизнь. В этом кабинете я лечу, читаю, размышляю по ночам. Я рад, что вернулся в этот корпус, пусть даже ненадолго.