Клеант решил перевести разговор в другое русло:

– А что, всех жителей деревни убили? Неужели никого не осталось?

– Да почитай и никого. Разве несколько девушек и мальчиков. Они, ваши то есть, всю ночь гуляли, им скучно было, и они пощадили их. Правда, многие из них наутро едва в себя пришли, а двоих похоронили потом. Бедная Леония не смогла их вылечить.

– Леония? – Клеанта будто ножом полоснуло, так неожиданно прозвучало давно ожидаемое имя. Он втянул воздух и медленно спросил:

– Кто она? Знахарка?

– О, Леония – чудо. Её тут все знают. Она происходит от Асклепия, потомка богов, который имел дар лечить людей. Ведь он у нас бывал, даже говорят, родился здесь, в Мессении.

– Кто её хозяин? – Клеант затаил дыхание, ожидая ответа. – Если мне понадобиться врач, к кому обратиться?

Будь на месте Дамиса кто-либо другой, Клеант не стал бы задавать этот вопрос напрямую – собеседник непременно заподозрил бы неладное, но Дамис лишь продолжил, довольный, что ему есть с кем поговорить:

– Дак она раньше в той деревне жила, ну, которую сожгли. И брат у неё погиб – кто-то из ваших убил. Не знаю, за что. Говорят, у вас есть такие обычаи – убивать людей, которые ничего вам не сделали. Правда, есть? Как такое можно? Зачем убивать? – Дамис смотрел прямо глаза Клеанта, во взгляде его не отражалось ни малейшего неодобрения или осуждения, лишь недоумение и любопытство.

Клеант не стал отвечать, и Дамис быстро забыл свой вопрос, а снова заговорил о Леонии:

– Она теперь тут живёт, возле храма Асклепию. Где ж ей ещё жить? Там дяди её дом, вот он её и приютил. Харипп – он её дядя и есть. Но сейчас Леония в соседней деревне. Там несколько человек заболело, и она вот лечить пошла. Каждый день так и ходит – по двадцать стадий туда и обратно. Вечером придёт.

Значит, Леония теперь принадлежит ему? Очевидно, перебравшись жить к Хариппу, она вошла в его семью и тем самым стала илоткой Клеанта. Спартанец не мог поверить в такую удачу.

До вечера время ещё оставалось, и Клеант решил поговорить с местным наместником Спарты – гармостом, в подчинении которого был местный гарнизон. Представитель был новый – старый не справился с обязанностями, и его после подавления восстания отправили заглаживать вину на подобную должность, но в совершенную глухомань в один из горных районов Спарты, где мятежами и не пахло. Там было скучно, и проявить военную доблесть не представлялось ни единой возможности. Туда посылали в наказание, и более постыдным для воина могло быть лишь обвинение в трусости.

Новый назначенец взялся за дело с умом. За свою жизнь он успел повоевать, а в самой Спарте занимал несколько государственных должностей, так что работа кипела. Агенор – так звали наместника – совсем не хотел когда-нибудь отправиться по пути своего предшественника и ревностно исполнял возложенные на него обязанности. Он вёл наблюдение за илотами, занимался учётом населения, отслеживал недовольных и принимали меры для предотвращения мятежей с такой рьяностью, что следы его работы виднелись повсюду: в отсутствии групп мессенцев, в том, что к вечеру на улице никого не оставалось, в непрекращающихся порках местных, после которых не всякий вставал с земли. Помощники Агенора никогда не сидели без работы, занимаясь не только отловом зазевавшихся после наступления темноты людей, но и скрытным наблюдением за их домами, подкупом домашних, устранением потенциально опасных типов и другими полезными для Спарты вещами.

Конец ознакомительного фрагмента.