– Наверное, им кажется, что они живут в огромной реке, – девочка лет восьми покрошила в аквариум сухой корм и постучала по стеклу.

Щукарь взглянул в небо, ужаснувшись: громадных размеров указующий перст самого Господа навис над ним. Щукарь опустил голову и продолжил молитву:

– Дай Бог мне заснуть и не дай Бог мне проснуться! Дай… Ведров-Водкин, старуха, купец-молодец, Вьюн в обнимку с напомаженной стерлядью, чудо-иудо, Йозеф, человек-амфибия, даже Лебедь с оравой акул шоу-бизнеса собрались вокруг Щукаря в ожидании своего последнего шторма, но час не пробил.

Они жили мерзко и несчастливо, да так и не умерли.

Смыв с розовых ладошек перламутровую вязкую кровь, Славка Колбешкин в последний раз втянул ноздрями ее ускользающий аромат, все еще дурманящий в этой предвечерней безмятежности ранней осени, и вытер руки о разодранные на коленках джинсы. Когда мутная речная вода замерла и зазеркалилась, он наклонился, он вгляделся в ее поверхность, но увидел не свое отражение, а печальную улыбку и красивые, подернутые легким тревожным муаром, зеленые, как сама смерть, глаза Любаши Пересветовой.

– Ты будешь думаться мне всю жизнь, – он хлопнул ладонью по ровной глади воды, разогнав в ней облака и навсегда превратив Любашу, это небесное создание, в яркую, словно молния, но жестокую вспышку детства.

Славка запрокинул голову кверху и зажмурился, —

…высунув свое холеное личико из-за дубовой, по-осеннему куцой листвы, фальшивое солнышко ехидно подмигнуло ему.

– Ау! – услышал он за своей спиной звонкие голоса детворы.

– Ау!! – услышал он впереди себя робкое, вкрадчивое дыхание речного эха.

– Ау!!! – услышал он и очнулся; аромат испарился, и солнышко замерло над дубравой.

– Что? – непонимающе уставился Славка на поспевшего к нему первым Пестика.

Пестик, Андрюха Пестель, лицо неизвестной национальности, так и не успев толком отдышаться, затараторил:

– Слав, а мы тут, мы… Ты Любашку не видел? Спряталась где-то, а я вожу. Ты, вот, и она остались. Я думал, вы вместе… Долго уже ищем!

Славка почесал бритый затылок.

– Ну, во-первых, не Любашка, а Люба; во-вторых, – Славка сурово покосился на подошедших к ним ребятишек, – нет, не видел. Может, она в сад пошла, поздно ведь. И ужин скоро.

– Что я вам говорил?! – Пестик победно тряхнул рыжими кудрями. – Что я вам говорил?!

– Раз так, то уж, конечно, нужно вернуться, – рассудила Маша Умнова, – а то тетя Ариадна волноваться будет. Хватит ваших дурацких пряток!

– Ух, ты! – Пестик зачарованно глядел в воду. – Смотрите, какой рачище!

Олечка-Трусиха поморщилась, сделав осторожный шаг к Пестику, Катя и Коля Прокофьевы выглянули из-за его спины; и действительно, сантиметров в тридцати от берега по коричневому песку полз чудо-рак, грозно растопырив гигантские клешни.

– Поймаем его! – Пестик наклонился, но Славка Колбешкин остановил его, дернув за рукав куртки.

– Когда я была совсем маленькой, – Маша попробовала пальчиками воду. – Холодная… Так вот, когда я была маленькой, меня постоянно спрашивали взрослые, сколько же мне лет. Я показывала на пальцах. Однажды папа поймал рака – тот усердно двигал клешнями, стараясь его ущипнуть. Я тогда рассмешила всех, сказав, что ему, этому раку, как и мне, два годика…

Коля и Катя захихикали. Олечка снова поморщилась:

– Ну и глупая же ты была.

Маша промолчала.

– Ладно, пора! Славка Колбешкин потянул Пестика к тропинке, туда, где два дерева на входе в лес образовывали «чертову арку».

Прокофьевы, взявшись за руки, – ну прям как Ромео и Джульетта из голливудского блокбастера, – вприпрыжку припустили по тропинке и вскоре скрылись в зарослях дубняка. Остальные нехотя двинулись вслед.

Славка, шедший последним, все норовил подцепить носком ботинка хотя бы один желудь, что ему никак не удавалось. Тогда он подобрал с земли метровую палку, невольную свидетельницу десятков пронесшихся мимо детских прихотей, и равнодушно стал насаживать на нее желтые дубовые листья: некоторые, совсем засохшие, тут же крошились, другие покорно продавливались, образуя своеобразный венок из нашпигованного лесного серпантина.

Маша Умнова обернулась.

– Шашлычные бусы из плоского янтаря? – спросила она.

– Янтарный шашлык из засохших бус, – уточнил Славка. – Только это не для тебя.

Маша ухмыльнулась:

– Я и не думала ничего такого…

– А что мы будем делать, если тетя Ариадна заругается? – поинтересовалась шедшая первой Трусиха.

– Почему это она заругается? – удивилась Маша.

– Но мы же не нашли Любку. Вдруг ее и в саду нет?

– Не нашли, значит, не нашли.

Славка Колбешкин изо всех сил долбанул палкой о могучий ствол дерева, да так, что насаженные на нее листья разлетелись во все стороны. Девочки обернулись. Колбешкин сплюнул, в его глазах заиграл недобрый огонек: