– Бог везде есть, сынок. Даже в камне.

– Наваждение! – он отстранился от старушки и поспешно зашагал в сторону Кукольного театра.

«Где менты? Бомжи? Нет ни одной „скорой“. Почему? Да еще эти пионеры с троллейбусным билетом…»

К нему подошла обворожительная брюнетка и молча протянула глянцевый пакетик с двумя буквами – О.К.

– Я что, на бабу похож? – возмущенно воскликнул он. – На хрена мне ваши прокладки?!

Девушка отпрянула, но на обворожительном лице ее не дрогнул ни один мускул.

– Это презент, возьмите. Подарок от фирмы – комплект мужского белья.

– Простите, – он протянул руку. Девушка, вручив пакет, удалилась, осыпая его словами благодарности.

«Ну, зачем я так?» – подумал он, озираясь по сторонам: в лужицах презабавно кувыркались воробьи, а прохожие обходили их стороной, стараясь не спугнуть; автомобили пропускали пешеходов; у памятника Никитину стоял странновато (по нынешней моде) одетый человек, громко декламируя какие-то архаичные стихи; с витрины магазина вещали все 28 телевизоров.

Он подошел к крайнему: пышущая благополучием дикторша «Вестей» сообщала телезрителям об окончательном завершении контртеррористической акции российских войск в Чечне. Крупный план выхватил Президента, обнимающегося с каким-то безбородым генералом свободной Ичкерии.

– Должно быть, Радуев. Или Яндарбиев… Побрились, что ли?

– Дудаев, – утвердительно поправил его человек в малиновой «тройке» и белоснежной сорочке, повязанной замысловатым узлом чопорного петушиного галстука.

Через минуту малиновая «тройка» исчезла в вишневой «девятке». Заурчал мотор, из выхлопной трубы повалил веселящий газ, и машина скрылась из виду, оставив лишь ароматное сизое облачко.

Он, глядя на медленно оседающую пыль, покрутил пальцем у виска и, усмехнувшись неожиданному собеседнику, громко сказал:

– Дудаев умер. Давно умер.

Закурив, свернул на Комиссаржевскую и уже скоро был у красавца-стадиона. Заветный матч «Факел» -«Балтика» должен был состояться послезавтра, но билеты стоило взять сегодня, иначе не пробиться. У кассы почему-то никого не было, и это удивило его не меньше, чемстарушкин молебен у Управления.

Он постучал в окошко кассы:

– Мне два на Восточную трибуну, – и протянул 30 рублей.

– Вы что, юноша, с Луны свалились? – билетерша подняла на него свои голубые глаза. – Руководство клубов договорилось о боевой ничьей. Так что победила дружба!

Ничего не понимая, он отошел от кассы и остановился у рыночной арки, уставясь в аккуратно наклеенную афишу. Потом вернулся к кассе, снова постучал – окошко отворилось. Не скрывая разочарования, он осторожно спросил:

– И какой счет?

– 3:3. У нас забили Гурбанов, Шмаров и Юминов.

– Спасибо, – он в недоумении сунул деньги в карман брюк и прошептал:

– Хорошо-то оно хорошо, только нахрена мне это стерильное счастье?!

И тут же почувствовал, как соскучился по магазинным очередям и трамвайной давке, базарной ругани и своему остеохондрозу.

Он поймал такси, сунул водителю 30 рублей и неживым голосом пробурчал:

– Домой… На Минскую…

Водитель кивнул и выжал сцепление, принявшись было рассказывать ему подробности своей бессонной и удивительной ночи.

Он грубо перебил его:

– Что сдачу не даешь?

Водитель добродушно протянул ему все деньги.

– Сколько?

Водитель прищурился:

– Да какая теперь разница!

И довез его до самого подъезда.

Лифт, как назло, работал, и на первом этаже горела яркая лампочка.

Он полез в сумку за ключами, но передумал открывать, трижды нажав на мягкую кнопку звонка. Дверь отворила жена, с ее майки сверкнул лысиной Розенбаум.

– А у нас гости, – радостно сообщила она, пропуская его в прихожую. – Ты чего такой хмурый?

– Да неприятности на работе, – солгал он, теряясь в догадках, кого это сегодня могла принести к ним нелегкая.

– Врунишка, – шепнула жена и потерлась кончиком носа о его щеку. – Иди, поздоровайся.

Голоса доносились с кухни. До боли знакомый женский голос настойчиво предлагал кому-то через недельку рвануть к родственникам на Балтику.

– Там и родственников-то не осталось, – он испуганно взглянул на жену, та подтолкнула его к двери.

Дверь отворилась. И дикий, ни с чем не сравнимый ужас сковал все его существо. Женщина протянула к нему свои руки

и ласково проговорила:

– Здравствуй, сынок! Как же долго мы с тобой не виделись.