Завершая разговор о сущности человека, представляется уместным привести довольно объемное, но значительное для нас рассуждение М. Шелера: «Если спросить образованного европейца, о чем он думает при слове «человек», то почти всегда в его сознании начнут сталкиваться три несовместимых между собой круга идей. Во-первых, это круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг представлений, в котором самосознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, о чем говорит тезис, что человек является человеком благодаря тому, что у него есть разум, логос, фронесис (разумность), mens, ratio (мышление, разум) и т. д. (логос означает здесь и речь, и способность к постижению «чтойности» всех вещей). С этим воззрением тесно связано учение о том, что и в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен и человек, и только он один из всех существ.

Третий круг представлений – это тоже давно ставший традиционным круг представлений современного естествознания и генетической психологии, согласно которому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе. Между этими тремя кругами идей нет никакого единства.

Таким образом, существуют естественно-научная, философская и теологическая антропологии,, единой же идеи человека у нас нет. Специальные науки, занимающиеся человеком и все возрастающие в своем числе, скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее. И если принять во внимание, что названные три традиционных круга идей ныне повсюду подорваны, в особенности совершенно подорвано дарвинистское решение проблемы происхождения человека, то можно сказать, что еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время» (Цит. по 215, с. 81).

«Уже слово и понятие «человек», – продолжает М. Шелер, – содержит коварную двусмысленность, без понимания которой даже нельзя подойти к вопросу об особом положении человека. Слово это должно, во-первых, указывать на особые морфологические признаки, которыми человек обладает как подгруппа рода позвоночных и млекопитающих. Само собой разумеется, что, как бы ни выглядел результат такого образования понятия, живое существо, названное человеком, не только остается подчиненным понятию животного, но и составляет сравнительно малую область животного царства… То же самое слово «человек» обозначает в обыденном языке всех культурных народов нечто столь совершенно иное, что едва ли найдется другое слово человеческого языка, обладающее аналогичной двусмысленностью. А именно слово «человек» должно означать совокупность вещей, предельно противоположную понятию «животного вообще»…. хотя вряд ли можно спорить, что живое существо, называемое человеком, морфологически, физиологически и психологически несравненно больше похоже на шимпанзе, чем человек и шимпанзе похожи на инфузорию.

Ясно, что это второе понятие человека должно иметь совершенно иной смысл, совершенно иное происхождение, чем первое понятие, означающее лишь малую область рода позвоночных животных. Я хочу назвать это второе понятие сущностным понятием человека, в противоположность первому понятию, относящемуся к естественной систематике» (Цит. по 215, с. 81–82).

В приведенной цитате М. Шелера существенно его указание на двузначность понятия «человек» и противоположно отличное от животного положение человека в природном мире. Как утверждал Ф. Шлегель, «как природное существо человек тем совершеннее, чем более самостоятельным и индивидуальным он является» (Цит. по 215, с. 27).

Говоря о человеке, полезно изложить ряд существенных для нашего исследования положений концепции человека Э. Фромма. Приведем несколько высказываний из его работы «Человек для себя самого». «Концепция науки о человеке, – пишет Э. Фромм, – опирается на предпосылку, что ее объект – человек – существует и что природа человека – типичная, характерная черта рода человеческого» (340, с. 43). Методологически ценным для нас является замечание автора по поводу диалектичности человека, трактуя его как единство общего, особенного и единичного. Фромм утверждает, что «любой человек является представителем всего человечества. Каждый отдельный индивид несет в себе особенности всего рода человеческого. Он одновременно и конкретный «он», и «все»; он обладает своими отличительными особенностями и в этом смысле уникален, но в то же время в нем воплощены все характерные черты человеческого рода в целом» (340, с. 59).

Сравнивая человека с животным, Э. Фромм указывает на его биологическое несовершенство: «Первый признак, отличающий человеческое существование от животного, имеет отрицательную характеристику, а именно относительную недостаточность инстинктивной регуляцию в процессах адаптации к окружающему миру» (340, с. 59). Исследуя способ адаптации к изменяющемуся миру у животных и человека, Фромм выводит закономерность: «чем менее совершенна и устойчива инстинктивная организация животных, тем более развивается их мозг и, следовательно, способность к обучению» и утверждает, что происхождение человека можно связать с тем моментом в процессе эволюции, где адаптация с помощью инстинктов достигла минимального уровня. Поэтому появление человека, по его мнению, сопровождалось возникновением у него новых качеств, отличающих его от животных. «Эго осознание себя как отдельного, самостоятельного существа, это способность помнить прошлое и предвидеть будущее, обозначать различные предметы и действия с помощью знаков и символов; это способность разумного постижения и понимания мира; это его способность воображения, позволяющая ему достичь более глубокого познания, чем это возможно только на уровне чувственного восприятия (выделено нами. – Т.О.). Человек самое беспомощное из всех животных, но именно эта его биологическая беспомощность – основа его силы, главная причина развития его специфических человеческих качеств» (340, с. 60).

Важным методологическим положением для нашего исследования является также рассуждение Э. Фромма о дихотомии экзистенциального и исторического в человеке: «Разумеется, он – часть природы, подчиняющаяся ее физическим законам и не способная изменять их, но он трансцендентен остальной природе. Будучи частью природы, он разделен с ней; он бездомен, но привязан к общему для всех тварей дому… Обладая самосознанием, он осознает свое бессилие и ограниченность существования. Он предвидит свой конец – смерть. Он никогда не освободится от двойственности своего существования: он не может избавиться от своей души, даже если бы захотел; и не может избавиться от своего тела, пока жив, – тело его заставляет его желать быть живым». И немного далее: «Человек – единственное существо… для которого собственное существование является проблемой, от которой он не в силах уйти… Его удел – постоянное совершенствование разума, пока он не станет хозяином природы и для самого себя» (340, с. 61).