Он не может больше жить с тобой. И с отцом.

Почему? – вскричала она.

Не зная, что сказать, Маршалл некоторое время изучал ботинки, потом посмотрел ей в глаза:

– Из-за матери.

Эва смотрела на него непонимающим, потерянным взглядом.

– Несчастный случай? – спросила она наконец.

Его взгляд подтвердил это предположение.

Она едва могла дышать, не говоря уже о поддержании разговора.

– Ведь с тех пор минуло несколько лет.

– Не для Трэвиса. Он переживает произошедшее каждый день, травму, тревогу, депрессию, вину.

– Но он не виноват в смерти матери!

Он сильнее сжал ее пальцы, посмотрел на нее в упор:

– Виноват. Мне очень жаль.

Эва разозлилась, что вновь приходится ворошить прошлое, гнев помог отогнать боль.

– Нет. Она ехала на мотоцикле пьяной, а он просто был с ней.

Даже спустя непродолжительное время знакомства Эва научилась читать Маршалла как открытую книгу и тут же поняла, что ей известно не все.

– Не ты ли говорила, что их обоих сбросило с мотоцикла?

Не в силах вымолвить ни слова, она кивнула.

– Полиция возложила вину за случившееся на нее, не так ли?

– Да. В то время Трэвис еще не умел толком водить, да и лет ему было мало.

– Не умел, – подтвердил Маршалл, глядя ей в глаза.

Эве вдруг стало все предельно ясно.

– Трэв был за рулем? – сдавленно произнесла она. Маршалл утвердительно кивнул. – Потому что мама была пьяна?

Второго кивка не последовало, лишь сочувственный взгляд.

Нет! Только не малыш Трэвис!

– И он никому не рассказал?

– Вообрази, как он был напуган.

Четырнадцатилетний подросток вез домой набравшуюся мать, чтобы защитить, а вместо этого убил ее.

– Он не стал бы лгать, выгораживая себя! – с яростью воскликнула она.

– Он решил, что вы обвините во всем его и возненавидите. Это тяжкая ноша для любого человека, будь он молодым или старым. Он был не в силах смотреть тебе в глаза.

Испытывая мучительную боль, Эва откинулась на спинку дивана.

– Он столько времени носил это все в себе? – прошептала она. – Бедняга Трэв! Бедный ребенок!

– Не нужно, Эва. Он лечится и идет на поправку. И вообще, отлично справляется.

Отчего тогда Маршалл снова напрягся?

– Он знает, чего хочет и в чем нуждается. В твой мир он уже не вернется и тебя к себе допускать не намерен. – Мысленно он выругался. – Никогда.

В ней закипал гнев, переполнял до краев, горячим ножом взрезая недоверие и напоминая, что она еще способна испытывать чувства, которые подавляла в течение последних двенадцати месяцев.

Никогда.

– Значит, на этом все? – подытожила она. – Я потратила год жизни на его поиски, а он все это время преспокойно строил новую жизнь!

– Он сделал свой выбор, – возразил Маршалл.

– Как и ты свой. Что-то быстро ты встал на сторону человека, которого совсем не знаешь.

– Эва, я на твоей стороне…

Ее ярость разрасталась.

– Молчи! Откуда мне знать, что ты не выдумал всю эту историю ради собственной выгоды?

– Не глупи.

– Почему я должна верить тебе на слово? Может, ты его и вовсе не нашел, зато решил убедить меня в обратном, чтобы заставить остаться с тобой.

– Что я такого сделал, почему ты так плохо обо мне думаешь? – вспылил Маршалл, одновременно выуживая из кармана телефон. Показал ей фото. – Поверь хоть этому!

Фотография Трэвиса разбила ей сердце.

Младший братик, живой и здоровый, пьет пиво в компании друзей и смеется. Смеется! Она много лет не видела его улыбки.

И сама разучилась улыбаться.

На глаза навернулись слезы.

– Эва!

– Ну что случится, если ты скажешь мне, где его искать? – с отчаянием воскликнула она. – Он даже не узнает.

Ну все, она вступила в новую фазу горя, раз пытается заключить с ним сделку.

– Я тебя знаю, Эва.

– И поэтому хочешь лишить права выбора? Как ребенка?

– Ты же знаешь, что не сможешь держаться в стороне.

– Но и преследовать его тоже не собираюсь!