Итак, из образованных и дееспособных знатоков старины в Курске 30-х-50-х гг. уцелели буквально единицы. Поэтому нетрудно отобрать среди курских персонажей достаточно типичные для провинциального краеведения фигуры этого, в конец децентрализованного да идейно, методически измельченного периода местной историографии.

Пусть первым будет историк-архивист, знаток письменных источников (Государственные архивы к тому времени стали обязательным элементом исполнительной власти на местах, и на должностях архивистов в провинции скорее всего мог приютиться культурный исследователь старины).

Вторым в нижеследующем изложении пойдет сотрудник музея, устроитель его фондов и экспозиций (ответственности побольше, чем у архивиста, но приспособиться к «политическому моменту» возможно без особых потерь для интересов науки и культуры).

Третьим – археолог, ищущий и копающий следы далекого прошлого региона (после Отечественной войны, где пораньше, где попозже, но в большинстве областей РСФСР нашлись и такие, как правило одиночные представители полевой археологии – свято место столь лестного для романтиков и честолюбцев-бессребренников рода не бывает совсем уж пусто).

Прежде – архивист. Настоящий.

Леонид Николаевич Позняков (1892–1953) – уроженец Курска, выходец из весьма почтенного по возрасту дворянского рода. Через несколько войн и революций с их пожарами, погромами и обысками Л.Н. сохранил документ одного из своих предков – подлинное, с красной сургучной печатью «Свидетельство 1799 г. ноября 21 дня… от мушкетёрского полку, служившему в оном подпоручиком и по Высочайшему Его Императорского Величества [Павла I – С.Щ.] приказу… отставленному от службы с награждением порутчичьим чином Ивану Познякову»[1].

Отец будущего краеведа, Николай Алексеевич Позняков (1847 г.р.), не доучившись в Курском уездном училище, пошел служить мелким канцелярским чиновником. Всю жизнь он добросовестно тянул служилую лямку в Курске и Орле, дойдя в конце концов до заведования Курским лесничеством – заметный в масштабе губернии пост по Управлению казенных имуществ. В 1880 г. молодой канцелярист женился на дочери генерал-майора, девице Поликсене Федоровне Фон-Шваненфельд, а на следующий год получил очередной чин титулярного советника [2]. Почти как в известном романсе на стихи П.И. Вейнберга, только со счастливым концом.

Позняков-младший закончил Курскую гимназию, а затем физико-математическое отделение ближайшего – Харьковского университета. В годы первой мировой войны призывался в действующую армию. После демобилизации пошел сначала по отцовским стопам – гражданскую «службу начал в Курской казенной палате, а затем служил в разных учреждениях местных, как-то: Губсовхоз, Военком [санитарный отдел – С.Щ.], Pay спирт, Госспирт» [3], – отмечалось им в анкете Общества краеведения 12 января 1924 г.

В члены этого общества он вступил, заведуя магазином водочных изделий Госспирта. Но краеведы приняли его в свои ряды безоговорочно, даже с радостью, ведь серьезный интерес к истории появился у тогдашнего совслужащего давно, «ввиду чего я состоял членом Курской Архивной комиссии приблизительно с 1908 г. – Объяснял Л.Н. в той же анкете. – Для изучения я работал в Москве в Румянцевской библиотеке [ныне РГБ – С.Щ.], в Архиве министерства юстиции… [Ныне РГАДА – С.Щ.]»

Извлечённый Позняковым из этого архива план Курской крепости XVII века был опубликован им в «Курском сборнике» Губстаткомитета за 1912 г. – отменный литературный дебют для начинающего историка [4]. Этому плану суждено было стать «гвоздем» всех экспозиций Курского музея, выкопированный с него чертеж и реконструированный на его основе макет курского кремля неодноратно репродуцировались в краеведческих изданиях, став своего рода логотипом их. При перепланировке и застройке центра Курска после Отечественной войны к первоплану обратились архитекторы и строители. «Шурфы, заложенные по данным старинного плана Курска, подтвердили наличие засыпанного крепостного рва в этом месте и затруднения в случае постройки», – с гордостью отмечал публикатор документа. Возобновившиеся с конца 1980-х гг. под руководством доцента

B. В. Енукова археологические исследования средневекового Курска в свою очередь учитывают этот уникальный картографический материал [5].

Душевные наклонности в конце концов победили соображения материальной выгоды, и Позняков наконец перешел на архивную службу. К тому же, «бывшему» человеку из дворян, чиновников в годы социалистической реконструкции за книжными полками было куда спокойнее, чем за торговым прилавком. Как видно по заголовкам курских газет 20-х – 30-х гг., торговых работников «прорабатывали», «чистили» ожесточеннее многих других категорий «совслужащих». Видимо, сказывалось озлобление людей хроническим дефицитом продовольствия и вообще предметов первой необходимости при советской власти. В роли «козлов отпущения» для обывателя выступали продавцы да завмаги.

Конец ознакомительного фрагмента.