Уже начало по-осеннему темнеть, когда Геннадий наконец собрался домой. Фридман проводил его до двери, защелкнул замок. Вернулся на кухню и принялся мыть посуду по привычке одиноко живущего мужчины.

На душе у него было необычайно пакостно.

Сваебойная машина давно закончила работу – наверное, израсходовали запас свай. Или просто смена пришла к концу.

Но собирая рюмки и тарелки со стола, Фридман ловил себя на том, что весь его чуткий организм напрягся, ожидая мышцами вперед ушей услышать тупые дрожь под ногами.

Из ресторана не позвонили, и вечер выдался свободным.

Можно было выйти прогуляться, но Фридман не стал этого делать: он знал, что стоит оказаться на улице, как ноги сами понесут за дом, к ненавистной стройплощадке, смотреть эти забитые сваи.

Он знал, что сделать уже ничего нельзя, и ему не хотелось дополнительно расстраивать себе нервы.

И он остался дома.

Попытался еще поиграть – но лишь только зазвучала скрипка, как ему померещилось, будто сквозь мелодию, сбивая с ритма, прорываются глухие удары.

Кругом, конечно, давно все затихло, но напряжение не позволило играть.

Он попытался смотреть телевизор. Потом открыл Ремарка, которого в последние годы постоянно перечитывал. Самую любимую, наизусть выученную книгу – «Ночь в Лиссабоне». Но и ее отложил после нескольких глав.

Привычное существование было нарушено поганым строительством и он никак не мог вернуться в обычное, равновесное состояние души.

И он весь вечер маялся в ожидании чего-то несуществующего, однако крайне неприятного.

Спал Фридман плохо; а перед утром ему приснилась стройплощадка. Какой он еще даже не видел.

Огромный плоский котлован – лежащий ниже уровня земли, но почему-то загораживающий солнце.

И бесконечные ряды серых, неровно забитых свай.

На каждой из которых равнодушно поблескивал голый человеческий череп с аккуратной дыркой над переносицей…

– Вот, каждый может сам просмотреть, куда мы только не писали! – хрипло кричал отставной майор, размахивая пачкой квитанций на заказные письма. – И коллективно, и я сам… То есть Геннадий сочинял, а я подписывал и отправлял.

Жильцы, экстренно созванные активистками с первого этажа, сгрудились на заплеванной детской площадке. Из-за дома доносились глухие удары.

– Может, в газету еще написать? – подала голос бесцветная женщина средних лет из третьего подъезда.

– Бесполезно, Гена пробовал по старым каналам. «ИКС» берет стопроцентную предоплату с будущих покупателей квартир уже при заключении договора, поэтому обладает огромными оборотными средствами и раскидывает взятки налево и направо. Администрацию города тоже кормит. А все наши газеты лежат под ней и не смеют пукнуть без ее ведома.

– Но телевидение же мы вызывали один раз! – напомнил молодой парень, имени которого Фридман тоже не знал.

– Я сам не знаю, как это получилось.

– Но получилось, а толку – ноль, – вздохнула Тамара из их подъезда, которая активнее прочих занималась подписанием коллективных писем.

– Именно. Передачу сняли и показали. И ничего. Это драное «Времечко» не оппозиция, а разрешенный администрацией клапан для выпуска излишнего пара.

– Вот вы посмотрите, куда писали… – повторил Юра и принялся мусолить бумажки. – Администрация, Главархитектура, Комитет по строительству, Центр санэпиднадзора, Комитет по защите благополучия граждан…

– А в Москву? – перебила одна из женщин.

– В Москву… Вот, пожалуйста. Генпрокуратура, Росстрой, Госдума, Управление президента РФ по работе с обращениями граждан…

– А что президент ответил? – спросил кто-то.

– Отфутболил письмо в администрацию области.

– А они?

– Сделали то же самое, что губернатор. Ответили, что наша жалоба передана на рассмотрение Администрации города, – терпеливо пояснил председатель.

– А, может, нам прямо губернатору написать? – не унимался тот же мужчина, впервые пришедший на собрание.

– Ха, – невесело ответил бывший майор. – Каждое письмо в инстанцию мы сопровождали копией в администрацию губернатора. И на каждое приходил ответ. Стандартный – как в старые времена сказали бы, «под копирку» – что письмо передано в Администрацию города.

– А город – это бездонная дыра, – мрачно подытожил юрист Саша. – Жаловаться городу на «ИКС» все равно, что курам у лисы защиту искать.

– Но может быть, – упорствовал энергичный новичок. – Может быть вам, Юрий… не знаю вашего отчества…