Крупп кивнул согласно.

– Крупп не дурак, К'рул. Он не открывается никому и он избегает столкновения с силой.

Пока они беседовали, женщина Рхиви взяла Порванный Парус на руки. Пран Шоль присел рядом, глаза его закрылись, а губы что-то беззвучно шептали. Рхиви ритмично покачивала иссохшее тело, тихонько напевая. По ее бедрам струилась вода.

– Ого, – прошептал Крупп, – она и впрямь собирается рожать.

Рхиви резко отбросила тело. Оно опустилось на землю бесформенной кучей.

Луна теперь висела прямо над головой и сияла так ярко, что Крупп не мог на нее смотреть.

Рхиви присела на корточки, продолжая ритмично двигаться в такт схваткам, по ее лицу струился пот. Пран Шоль оставался недвижим, хотя его тело свело судорогой, а лицо было искажено от боли. Его янтарные глаза широко распахнулись, он, не отрываясь, глядел на луну.

– Верховный бог, – тихо спросил Крупп, – как много помнит Порванный Парус из своей прежней жизни?

– Неизвестно, – отозвался К'рул. – Переселение душ – дело тонкое. Эта женщина пережила огромный пожар. Первый полет ее душа совершила на крыльях боли и ярости. После этого она вошла в другое несчастное тело, у которого были свои травмы. Ребенок, который родится, не будет похож ни на что, виденное ранее. Его жизнь – тайна, Крупп,

Крупп заворчал что-то.

– Если учесть, кто ее родители, она действительно должна быть чем-то исключительным. Внезапно его осенило.

– К'рул, а что будет с тем ребенком, которого носила Рхиви?

– Не было никакого ребенка. Женщина Рхиви сделала то, что не известно ни одному мужчине, – тут он хихикнул. – Включая меня самого, – с этими словами он посмотрел в небеса. – Это волшебство принадлежит Луне.

Они продолжали следить за родами. Круппу казалось, что прошло уже гораздо больше времени, чем длится нормальная ночь. Луна по-прежнему висела над головой, будто бы она нашла свое любимое место или, предположил он, чтобы защитить их.

Потом неподвижный воздух разрезал плач, Рхиви подняла на руках ребенка, одетого в серебряный мех.

Крупп видел, как мех исчез. Рхиви перевернула ребенка и приблизила свой рот к его животу. Ее челюсти сомкнулись, и остатки пуповины отпали.

Пран Шоль подошел к Круппу и верховному богу. Он казался изможденным.

– Ребенок высосал из меня силу, несмотря на мой контроль, – пояснил он.

Когда Рхиви снова опустилась на корточки, чтобы избавиться от последа, держа ребенка на груди, глаза Круппа широко раскрылись. Живот матери был абсолютно гладким, татуировка с белой лисицей исчезла.

– Я боюсь, – сказал Пран, – что я могу не вернуться в ближайшие двадцать лет и не узнаю, что стало с ребенком.

– Ты вернешься, – тихо произнес К'рул, – но не как Т'лан, а как Т'лан Аймасс Бросающий Кости. Дыхание со свистом вырвалось изо рта Прана.

– Сколько? – спросил он.

– Триста тысяч лет, Пран Шоль.

Крупп положил свою руку на плечо Прана.

– Тебе есть, чего ждать, – сказал он.

Т'лан поглядел на Круппа, затем откинул голову назад и захохотал.

Часы, проведенные Круппом перед сном, были полны событий, начиная с беседы с Баруком, допустившим разоблачение Несущего Монету, прерванной красивым, хотя и несколько драматическим представлением с висящим в воздухе слепком монеты. Все чуть не пропало.

Вскоре после разговора, со следами опять застывшего слепка на груди и рукавах пальто, Крупп остановился у двери алхимика.

– Бог мой, – выдохнул Крупп, утирая пот со лба. – Почему имя Крокуса показалось знакомым мастеру Баруку? А, Крупп, глупец! Дядя Маммот, конечно же. О, небо, все чуть не пропало! – Он начал спускаться по лестнице.

К этому моменту сила Опоннов значительно возросла. Крупп улыбнулся. Но улыбка была рассеянной. Он должен избегать подобных контактов. У силы была привычка проявлять свои собственные таланты, а он и так уже чувствовал внутри себя зов Крыла Дракона.

Он побежал вниз по ступенькам, пересек холл перед входной дверью. Вошел Роулд с грузом покупок. Крупп заметил пыль, покрывавшую одежду старика.

– Роулд, похоже, что ты только что пережил пылевую бурю. Не нужна ли тебе помощь Круппа?

– Нет, – буркнул Роулд. – Спасибо, Крупп, я справлюсь. Разве что ты будешь так добр, чтобы закрыть двери, когда будешь выходить.

– Конечно, старина Роулд! – Крупп потрепал старика по плечу и вышел во двор. Ворота на улицу были распахнуты, за ними клубилась пыль. – Ах, да, ремонт дороги, – пробормотал Крупп.

Головная боль застилала тьмой глаза, и солнце, сияющее в небесах, не помогало. Он уже прошел полпути к воротам, когда вдруг вспомнил: «Двери! Крупп забыл закрыть двери!»