– Чересчур…

– Она пронырливая, – подал голос из кресла Вовка.

– Деда, можно я стукну его трубой?

– Ни в коем случае!

– Понятно. Трубу жалко…

– Если будешь все время выступать, Винцент Аркадьевич ничего не расскажет, – рассудительно заметил Вовка.

– Вот именно… Если хотите слушать, садитесь вместе, я не могу вертеть головой от одного к другому.

Зинуля решительно подошла к креслу.

– Ну-ка, подвинься. У дедушки остеохондроз, он не может вертеть…

– Пжалста! – Вовка уселся на пухлый подлокотник, уступая сиденье.

Но скоро он съехал с подлокотника, и они с Зинулей оказались рядом – кресло было просторное. И потом они часто сидели так, слушая рассказы про давнего пацаненка Виньку и его друзей. Про те времена, когда не было ни компьютеров, ни кукол Барби, ни шоколадок “Марс” и “Сникерс”, ни телевизоров. Даже шариковых ручек (с ума сойти!) еще не было, и в тетрадках писали, макая стальное перышко в чернильницу-непроливашку. И тем не менее, мальчишки и девчонки ухитрялись как-то жить и временами были даже счастливы…

Когда Зинуля и Вовка слушали, они забывали вредничать. Поглядишь – ну прямо сестрица и братец. Зинуля разыскала в шкафу красно-белую полосатую кофточку – хотя и не со звездами, но все равно немного похожую на Вовкин костюм. Интересно, случайно это или нет?

Один раз Винценту Аркадьевичу показалось, будто они как одно существо: с двумя одинаково приоткрытыми ртами и четырьмя коричневыми босыми ногами, на которых от интереса одинаково шевелились пальцы.

Винцент Аркадьевич достал из ящика свой старенький “Зенит”.

– Вот так и сидите… – Он отдернул штору: для съемки нужно побольше света. Солнце упало на кресло. – Зиночка, опусти ноги. У тебя коленки торчат и бликуют…

– Что делают?

– Бликуют. Блестят, как елочные шарики. На снимке будут белые пятна.

– Ты ко мне всегда придираешься. У Печкина тоже торчат, а ты ему ни словечка…

– У него не бликуют.

– Потому что немытые.

“Печкин” саданул немытым коленом Зинулю под ребро. Она слетела с кресла, подхватила с пола плюшевого жирафа и огрела им своего вечного недруга. За миг до свалки Винцент Аркадьевич успел щелкнуть спуском. Теперь щелкнул снова.

“Надо сделать еще одни снимок, и будет великолепный триптих”, – думал он, растаскивая внучку и юного астронома.

– Зинаида! Имей ввиду, твоя мама просила меня в случае неповиновения драть тебя как сидорову козу!

– А Вовку?!

– А про Вовку его мама ничего мне не говорила.

Вовка, трогая затылок, показал Зинуле язык. Но потом признался:

– Вообще-то мама была бы только рада. Она говорит, что на меня нету мужской руки.

– Учтем…

Третий снимок Винцент Аркадьевич сделал через день.

Случалось, что Зинуля с утра уходила к подружке Леночке Косицкой, в соседний подъезд, и торчала у нее до вечера. У Леночки был компьютер, а в нем разные игры. Винцент Аркадьевич ворчал: как можно часами сидеть у экрана, давить кнопки и смотреть на глупые мультяшные фигурки, которые только и знают стрелять друг в друга, махать дубинками и прыгать… Но, с другой стороны, было даже хорошо, что Зинуля исчезала и не отвлекала его от работы. Вовка – тот деликатный: придет ненадолго, присядет у телескопа и не лезет с разговорами, если Винцент Аркадьевич занят…

Однажды Зинуля застряла у Леночки допоздна. Винцент Аркадьевич забеспокоился и пошел за ней сам. Прихватил аппарат, решил снять подружек у компьютера – вроде как в благодарность семейству Косицких за то, что приглядывают за его внучкой.

Но Зинуля вышла навстречу деду из подъезда. А с ней – Вовка!

– Мы там заигрались немножко, – беззаботно пританцовывая, проворковала Зинуля. Дед удостоил ее ледяным молчанием, а Вовке сказал:

– Я и не знал, что ты тоже увлекаешься компьютерами.

– Ими же все увлекаются, – виновато отозвался Вовка.

– Он Леночкой увлекается, – сообщила Зинуля и на всякий случай укрылась за дедом. Вопреки ожиданию, Вовка не помыслил о мести.

– Глупая ты, – сказал он грустно. И пошел рядом с Винцентом Аркадьевичем с другого бока. И… взял его за руку.

Шагов через двадцать они вышли на участок тротуара, освещенный поздним солнцем.

– Подождите-ка… Зря я, что ли, тащу с собой аппарат? Идите рядом, а я сниму вас, как благовоспитанных детей. Возьмитесь за руки… Ну, возьмитесь, возьмитесь! Все равно ведь вы больше валяете дурака, чем ссоритесь по правде…