Шрифт:
Рудольф горько кивал и шел за ширму с тиграми утешить себя рюмочкой.
– Может, в милицию заявить? – спрашивала жалостливая тетя Катя. – А то, не дай Бог, сгинет мальчонка…
Рудольф махал рукой и снова объяснял, что с Маленьким такое случается не впервые.
– Никуда не денется. Вот только с выступлением будет худо. Без ножа режет, мерзавец…
Когда искупались и, вытряхивая воду из ушей, прыгали на мостках и на траве, Груздик вдруг завопил:
– Ух ты, р е бя, гляди, какой зверь!
Раздвигая травинки, шел по берегу могучий черный жук-рогач. Над ним наклонились, но тронуть никто не решался.
– В коробку бы его, – опасливо предложил один из Шурилехов.
– Тебя бы самого в коробку, – сказал Винька. – Он и так в ней насиделся. Это мой знакомый… – Он ухватил рогача за спину и отнес подальше в кусты. Его провожали уважительными взглядами.
“Гуляй и больше не попадайся”, – мысленно сказал жуку Винька. Ему нравилось думать, что рогач и правда тот самый . – А то опять угодишь в ящик, как генерал Монк…”
От невезучего генерала мысли прыгнули к Луизе де Лавальер из той же книжки. От Луизы – к Кудрявой. “Как она там?”
Вспомнилось, как недавно морочил ей голову своими придуманными приключениями в ночной библиотеке. Даже совесть слегка царапнула. Ну да ладно, это же для интереса. И давно уже это было… Да нет, не так уж давно. Наверно, недели две назад…
Две?
А как же с трехнедельным запретом на вранье?
Дух Тьмы где-то рядом
1
Следующие два часа были полны тяжких раздумий. Винька сидел в блиндаже и держался за голову.
Пытался успокоить себя. Это же, мол, несерьезное вранье, пустяковое. Вроде того, когда: “Как живете?” – “Спасибо, хорошо”, хотя хорошего мало.
Чем дольше он себя уговаривал, тем понятнее делалось: не пустяк это. Он же сочинил историю про серьезное приключение, про победу над страхом, и Кудрявая до сих пор верит, что все это было .
Нет, такой случай неспроста. Возможно, дух Тьмы, выпущенный из мячика, не рассеялся постепенно в воздухе, как на то надеялся Винька. Он улучил момент и сотворил зло. Помешал доброму колдовству и спасению Ферапонта.
Завтра утром Ферапонт появится здесь полный счастливых надежд: ведь он выполнил все волшебные условия! И не будет знать, что его хитрости с числом тридцать три и пирамидой – псу под хвост!
Что же Виньке делать, как смотреть в глаза Ферапонту? Сразу про все честно рассказать? Или ждать, будто ничего не случилось? Может, колдовство все же подействует? А если не подействует, кто догадается, что виноват здесь он, Винька?
А бедняга Ферапонт так и будет маяться всю жизнь?
И ему, Виньке, маяться? Потому что он-то до конца своей и Ферапонтовой жизни будет знать, чья здесь вина!
“Но ведь я же не хотел! Я же честно не помнил про то вранье! Какой толк, если я в нем признаюсь? Ферапонту это не поможет, он только начнет мучиться раньше срока. А так хоть тридцать три дня поживет с надеждой… Ведь все равно же сделать ничего нельзя , да, Глебка?”
Присевший рядом Глебка уклончиво молчал. Как бы говорил: решай сам.
Он-то, Глебка, знал: сделать кое-что еще можно.
Знал и Винька.
Только думать про это было страшно.
И все же это не страшнее, чем мучиться долгие годы.
Винька встал с топчана, стряхивая сомнения. Стукнулся макушкой о провисшую доску. Этот удар еще больше отрезвил его.
До закрытия библиотеки оставалось чуть больше часа.
Если сегодня, до конца трехдневного колдовского срока, сделать то, о чем он рассказывал Кудрявой, ошибка, может быть, исправится? Ведь придуманная история станет правдой!
А если уже поздно?
“Исправить вранье никогда не поздно”, – словно услышал Винька назидательный мамин голос. Так она говорила, когда Винька скрепя сердце признавался в полученных двойках.
А Глебка молчал одобрительно.
А дух Тьмы тоже молчал – обозленно и трусливо, потому что его коварство готово было рассыпаться от Винькиной решимости.
Чтобы решимость эта не угасла, Винька начал готовится к тайной операции с лихорадочной спешкой.
Операцию вполне можно было назвать, как аттракцион Рудольфа—“Человек-невидимка”. И, конечно, очень пригодился бы черный костюм – вроде того, что у Нинусь Ромашкиной. Но где его взять? Да и как идти в таком по улицам? Нужно было обходиться тем, что есть.