– По-моему, Лёня, ты сгорел, – сказала она. – Нельзя получать столько в первый день солнца. Я бы на твоём месте оделась. А то и вовсе бы ушла с пляжа.

– Гонишь? – осведомился я.

– Ни в коем случае. Если хочешь, проводи меня до города. До остановки автобуса.

– И только?

– Экий ты прыткий…

– Я не прыткий. Просто мне нужна хотя бы надежда.

– На что?

– Надежда на то, что эта наша встреча не последняя. Хотя бы.

– А, это легко! – засмеялась она. – Можем, например, встретиться сегодня вечером и погулять. Идёт?

– Идёт! – обрадовался я. – Должен ведь я как-то компенсировать виноград и воду!

Дорогу я, оказывается, не забыл, и через сорок минут довольно крутых подъёмов и спусков мы оказались на автотрассе, а там уже и рукой было подать окраины города Туапсе.

Мы договорились встретиться в семь вечера на центральном бульваре, я посадил Машу в лихо подрулившее к нам маршрутное такси, помахал вслед рукой и отправился назад в лес. Надо было вернуться в Москву, намазаться какой-нибудь мазью от солнечных ожогов и хорошенько отдохнуть. Разнообразнейших впечатлений за прошедшую ночь и утро я получил сверх меры и, судя по всему, впереди меня ожидало не меньше.

– Это и есть та самая планета, на которой, предположительно, осталась половина экипажа вашего… как его… «Амундсена»? – спросила Вишня.

– Она самая, – откликнулся Штурман, не отрывая глаз от обзорного экрана. Красавица, правда? Сейчас прибавлю увеличение.

На главном обзорном экране яркая зеленовато-серебристая горошина достигла размеров теннисного мяча. Теперь можно было даже различить сложный узор атмосферных завихрений, сквозь который смутно проглядывали очертания материков и океанов.

– Кстати, – снова задала вопрос Вишня, – а кто такой был этот Амундсен?

– Ваша любознательность воистину неисчерпаема, – улыбнулся Доктор. – Амундсен – это наш великий полярный исследователь и путешественник. Погиб, когда пытался отыскать во льдах пропавшую экспедицию другого путешественника.

– Я заметила, что вы любите давать своим кораблям имена ваших героев, – сказала Вишня.

– И ярким подтверждением этому может служить название нашего корабля, – невозмутимо заметил Механик.

Все засмеялись.

– А вы не любите? – спросил Капитан.

– Наша индивидуальность в целом не так ярко выражена, как ваша. Поэтому и понятие героизма у нас несколько иное. Считается, что лируллиец, погибший, например, при спасении другого лируллийца, совершил не героический поступок, а просто постарался выполнить свой долг.

– У нас тоже так считается, – пожал плечами Капитан. – Но при этом он всё равно герой. Самое дорогое у человека – это жизнь. И отдать её ради жизни другого… Кого же тогда называете героями вы?

– Мы считаем, что самое дорогое для лируллийца – это жизнь и процветание всей нашей расы. Поэтому и героями у нас считаются те, кто день за днём, год за годом и десятилетие за десятилетием отдавал всего себя делу служения своей расе.

– Ишь ты, – покачал головой Оружейник.

– Извините за излишний пафос, – сказала Вишня.

– Ничего, – успокоил её Доктор. – Мы поняли. Для нас героизм – это в первую очередь эмоциональный порыв, поступок, мощное, но кратковременное действие. Для вас же – это долгое и трудное служение. Мы называем это другим словом – «подвижничество». И, поверьте, имена многих подвижников – учёных, врачей, учителей, просветителей тоже носят наши корабли. Мне, однако, почему-то кажется, что хотели спросить нас о чём-то другом. Я не прав?

– Все хорошие врачи одинаковы, – притворно вздохнула Вишня. – Ничего от них не скроешь.

– Ну-ну, – усмехнулся Доктор. – Просто вы слишком глубоко вжились в роль человека. И, соответственно, стали очень на нас похожи. Так что же?

– Э-э… помните, вы сказали, что я могу выбрать имя этой планете?

– Конечно, – энергично кивнул Капитан. – Хоть сейчас.

– Я подумала… Может, у неё уже есть имя? В этом случае с моей стороны было бы неэтично давать другое.

– Вы считаете, что люди с «Амундсена» могли выжить и как-то назвали планету? – спросил Капитан.

– Да, – ответила Вишня. – И я думаю, что нам стоит поискать их следы.

– Это будет непросто, – высказал своё мнение Штурман. – Почти вся поверхность материков (а площадь океанов здесь гораздо меньше, чем на Земле) – это сплошные леса. Найти в них останки нескольких десятков человек… Нет, это из области фантастики.

– А вдруг они дали потомство? – округлил глаза Оружейник. – И теперь медленно, но неуклонно заселяют планету! – подхватил Механик, закуривая. – Разумеется, за сто тридцать лет они совершенно одичали, и мы в их представлении явимся эдакими, пришедшими с неба богами. А богов надо ублажать. Так что, свежее мясо и молоденькие девушки нам обеспечены.