– С нами же будет Умник, Капитан, – попытался возразить Оружейник. – Он любую опасность за версту чует!

– Да. Если только она исходит не от человека. А человек – это и есть сам по себе самая большая опасность. Мы всего в тридцати километрах от предположительно человеческого поселения, а посему должны быть максимально бдительны. Повторяю ещё раз. Не больше чем на полчаса и не дальше ста шагов от корабля. Всё ясно?

– Так точно… – разом вздохнули Доктор, Штурман, Механик и Оружейник.

Невозмутимым остался только Умник.

А Вишня сказала:

– Ничего, полчаса мне на первый раз хватит.

– Хватит для чего? – насторожился Капитан.

– Чтобы прорасти. Мы, лируллийцы, гораздо хуже людей переносим длительное нахождение в космосе.

– А, ну да… я как-то уже и забыл, – пробормотал Капитан. – Готов добавить десять минут. Исключительно ради вас.

– Да, вижу, что я действительно хорошо научилась изображать человека, – засмеялась Вишня. – Спасибо, не откажусь.

Через два часа (время, необходимое для усвоения человеческим организмом специальной сыворотки, защищающей его, организм, от чужих бактерий и микробов) Доктор, Штурман, Механик и Оружейник встретились у входного люка. Здесь их уже ждал Умник, и сюда же подошла Вишня.

Она предстала перед людьми в своём естественном виде. Ствол-туловище, пять ног-корней, пять рук-ветвей, десяток, служащих органами восприятия, «ветвей» поменьше вокруг пятилепесткового рта на самом верху.

– А вот и я, – сообщила лируллийка голосом Вишни.

– Замечательно! – с несколько преувеличенным энтузиазмом воскликнул Оружейник, а Доктор спросил:

– Скажите, Вишня, вы так и собираетесь выходить наружу? Без скафандра?

– Но вы же выходите тоже без скафандров.

– Мы приняли специальную сыворотку.

– Я тоже. Неужели вы считаете, что я могла бы допустить такую элементарную ошибку?

– Нет, но, как Доктор, спросить вас я был обязан.

– Э, что за официальный тон? – удивился Механик.

– Психология восприятия, – смущённо пояснил Доктор. – Одно дело, когда видишь собой лируллийку в обличие человека, да ещё и симпатичной женщины и совсем другое…

– Когда она уже не женщина, а непонятное живое и разумное дерево на ножках? – дополнила Вишня.

– Ну да. Мрачная тень ксенофобии коснулась нас своим крылом.

Механик захохотал.

– Только не меня, – серьёзно сказал Оружейник. – Мне, Вишня, наоборот, ваш вид очень импонирует.

– Спасибо, – Вишня чуть поклонилась Оружейнику всем стволом. – Правду сказать, я и сама воспринимаю вас теперь несколько по-другому. Но это уже проходит.

– Эй, – вмешался Штурман, поправляя на плече ремень от парализатора. – Мне интересно, мы сегодня наружу пойдём или нет?

Нетерпение Штурмана было понятно. Именно он чаще других оставался на борту во время подобных вылазок.

– Вы готовы? – раздался из динамика голос Капитана.

– Готовы! – нестройным хором ответил экипаж, лируллийка и Умник.

– Тогда – с Богом. И помните, что я слежу за каждым вашим шагом.

Нет ничего упоительнее первого глотка настоящего планетарного воздуха после долгих недель, проведённых в пространстве на борту корабля или в недрах космической базы. Садясь, «Пахарь» выжег сочную густую траву на лесной поляне метров на пятьдесят вокруг себя, но дальше, за этим пепельно-чёрным кругом, всё было живо и зелено. Оттуда ветерок доносил свежие и приятные запахи и звуки, очень напоминающие перекличку незнакомых птиц. Небо здесь было такое же синее, как на Земле, светило оттуда такое же ласковое солнце, и бежали по нему такие же белые и пухлые облака.

Первой до травы добралась Вишня под бдительной охраной Умника. Да и все остальные как-то сразу пошли вслед за ней плотной группой, держа на всякий случай парализаторы в руках (всё-таки единственная женщина среди них и к тому же без оружия).

Быстро преодолев выжженную зону, Вишня остановилась ровнёхонько за пару шагов до определённой Капитаном границы и замерла.

– Вообще-то процесс врастания считается довольно интимным, – произнесла она низким голосом. – Но вам я смотреть разрешаю. Во-первых, вы не лируллийцы, а во-вторых, меня охраняете…

Она прервала фразу, и люди увидели, как все пять её мощных корней-ног, ловко раздвинули густую траву и впились в мягкую землю.

Ствол-туловище, утончаясь на глазах, вытянулся метра на два – два с половиной вверх, руки-ветви напряжённо раскинулись в стороны, ветви-сенсоры, трепеща, сомкнулись шатром над пятилепестковой полусферой рта.

Минута, другая… и вот уже перед изумлённым экипажем «Пахаря» и одним внешне невозмутимым роботом вырастает из земли и травы на границе выжженной двигателями корабля зоны незнакомой породы, но очень симпатичное и стройное дерево. Тянется, как и все, к солнцу, шелестит мелкими листочками на самой верхушке, а вот и яркая весёлая птичка уселась на его ветку, чирикнула раз-другой, подзывая подругу (друга?) да и долбанула крепким клювом по коре, выискивая жучка-червячка на обед.