Шрифт:
Илмаз осторожно выглянул из укрытия.
Мужчина вышел из машины и распахнул створки ворот. Затем выехал на улицу, снова вылез и запер ворота. Снова хлопнула дверца, мотор заработал на больших оборотах, и автомобиль рванул с места в направлении турбазы.
Турок еще с полминуты оставался в укрытии. Он почувствовал, как лихорадочно бьется пульс и дрожат руки.
Лишь когда шум мотора совсем смолк, Илмаз поднялся с колен и прошмыгнул назад, к повалившейся ограде. Быстрым шагом он догнал класс.
30
Пока Эвелин Пфайфер прибиралась на кухне, муж, устроившись в маленьком кабинете, просматривал бумаги клиентов, назначенных на прием во второй половине дня. Тихо играло радио. Потом начались последние известия, и он сразу прибавил звук.
«В эфире вторая программа западногерманского радио. Четырнадцать часов, ноль минут. Слушайте последние известия.
Интервью, данное в понедельник министром внутренних дел западногерманскому радио, вызвало в Бонне острые политические разногласия. Косвенным образом министр обвинил соииал-демократов в нарастании новой волны терроризма.
Представитель СДПГ подчеркнул, что члены его партии принимали участие исключительно в мирных акциях протеста. Он напомнил, что именно социал-демократическое правительство превратило в начале семидесятых годов федеральное ведомство уголовной полиции и федеральную пограничную охрану в мощный инструмент государственного аппарата. Лишь в федеральном ведомстве уголовной полиции за десять лет число штатных должностей возросло более чем втрое, финансовый же баланс увеличился в десять раз. Вот почему чудовищным выглядит обвинение СДПГ в игнорировании вопросов внутренней и внешней безопасности. Однако партия и впредь будет занимать критическую позицию по отношению к всеобщему федеральному закону о полиции. Никто в Мюнхене не имеет права решать, что должна и чего не вправе делать полиция в Кастроп-Раукселе.
Полиция продолжает розыск…»
Вальтер Пфайфер снова приглушил звук и сосредоточенно углубился в работу, пока без четверти три не раздался писк его наручных часов.
Адвокат дописал фразу, захлопнул скоросшиватель и сунул его в черный «дипломат». На бегу допивая чашку кофе, он влетел в кухню.
– Мне пора, дорогая, – сказал он, бегло поцеловав жену. – Обед был чудесен. А кофе просто потрясающий!
Эвелин устало улыбнулась:
– Это ты говоришь всегда. Но ты путаешь дом с отелем. Ты появляешься дома, чтобы только поесть и выспаться.
Пфайфер недовольно сморщил лоб. Он не любил подобных разговоров, особенно когда торопился, когда поджимало назначенное время встречи.
– Попрощайся хотя бы с сыном. Скоро он станет называть тебя дядей.
– Хорошо.
Пфайфер прошел в гостиную, где Эрик со стопкой детских книг устроился в его любимом кресле.
– Привет, мой мальчик! Поцелуй папу!
Эрик вскочил и потянулся губами к отцовской щеке. При этом книги слетели у него с колен и грохнулись на пол. А с ними упал еще какой-то предмет – длинный, блестящий, он со звоном ударился о латунную ножку кресла.
Пфайфер наклонился, поднял книги и снова положил Эрику на колени. Тут он заметил кусочек металла.
– Откуда у тебя это? – спросил он.
– Что, папа?
– Патронная гильза. Ею кто-то стрелял. Где ты ее взял?
Эрик всхлипнул. Теперь красивую вещь поминай как звали!
– Там сбоку, у дороги, стояла машина…
– Какая машина?
– «БМВ». Большая.
– А какого она цвета?
– Синяя, и блестит как металл…
Пфайфер бросился на кухню.
– Скажи, Эвелин, ты видела на дороге машину?
– Машину?
Молодая женщина кончиками пальцев потерла переносицу. Потом вспомнила:
– Да, вроде какая-то стояла. «БМВ». Теперь, наверх нос, уже уехала. А что случилось?
Через пятнадцать минут тихий переулок стал похож на военный лагерь.
Несколько полицейских машин перегородили участок дороги между последними домиками и местом, где кончалась живая изгородь из боярышника. Полицейские теснили любопытных, сбежавшихся неведомо откуда. Раздался рокот вертолета. Он завис на несколько секунд над местом действия, потом медленно приземлился на лугу. Коровы в ужасе кинулись врассыпную.
Пуш, Локамп и Херцог бежали по лугу. Друг за другом они осторожно протиснулись между рядами колючей проволоки. На дороге они остановились и принялись внимательно разглядывать автомобиль, из-за которого полиция напряженно прочесывала весь округ.
– С этой стороны ящик цел, – произнес, наконец, Локамп. – Если пограничник и в самом деле попал, пуля где-то внутри…
– Или в чьем-нибудь животе, – добавил Пуш.
Он присел на корточки. Наклонив голову, он сосредоточенно изучал дорожное покрытие. За исключением нескольких желтых комков глины у левого колеса покрытие было чистым.
– Порядок работы следующий…
Пуш выпрямился, Херцог тут же извлек блокнот и карандаш.
– Трое подходят к машине с этой стороны. Предварительно собрать комочки глины. Одновременно заходим цепью. Исследуем местность на расстоянии пятнадцати метров спереди и сзади от автомобиля. Вдоль живой изгороди. Ширина поиска от кустов до середины проезжей части. Есть возражения?
Локамп и Херцог молча покачали головами. Их шеф был сторонником системного подхода и лишь в чрезвычайных обстоятельствах допускал небольшие отклонения от правил.