«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы
вернуться

Туроверов Николай Николаевич
Шрифт:

В кафе

Что лучше может быть пустынного кафе Под вечер на окраине Парижа. Париж лежит на голубой софе И ничего не видит и не слышит Направо от меня. И я гляжу в окно: Его тысячелетний профиль Увидеть всем уже пора давно Отсюда. Ром, крепчайший кофе Ему под стать, да и тебе под стать, Стареющий пришелец без возврата; Вот только б вспомнить, записать, Что снилось мне на родине когда-то. И на углу трактирного стола Пишу, что дома не писалось, Что ты жива, не умерла, Как мне случайно показалось. 1959

Каникулы

1

«Мне тайный голос говорил…»

Тикусе В. Федоровой

Мне тайный голос говорил: «Не убивай - беда случится!» И руку мне остановил Пред к смерти обреченной птицей. Но мой парижский карабин Был этим очень недоволен: «Ты мне уже не господин, Ты надо мной теперь не волен». И вспыхнул спор со всех сторон. О, неуемная природа! И к дубу я прибил картон С изображением урода. Мой карабин, пора: стрельба! Мы всаживали пулю в пулю. Железный друг, твоя судьба Вся расстрелялася в июле. И дуб все пули принимал И только шелестел над нами О том, что кончен наш привал, Тысячелетними ветвями.

2

«Господи, сколько счастливых…»

Господи, сколько счастливых И одиноких людей. Опадают созревшие сливы Во французской деревне моей. И соседка - из прошлого века - Все твердит о своей красоте, Все летает на крыльях калека На невидимой нам высоте.

3

«Опять приют знакомых мест…»

Опять приют знакомых мест. Иду заросшею тропою. И юный дождь, и старый лес Шумят о жизни надо мною. Зайду под дуб, и нет дождя. Ах, эти капли дождевые, Шуршащие, поющие, живые, Победные над ветхостью плаща. 1960

«Как будто бы, я в Петербурге…»

Памяти А.Н. Бенуа

Как будто бы, я в Петербурге. На службу опять не пойду. Сижу на скамье в Люксембурге, В древнейшем парижском саду. И хор, исключительно птичий, Поет, не уставая: У нас Катерина Медичи, У вас Катерина другая. 1960

Осенний день

Осенний день в окрестностях Парижа. Газон. В окне необычайный свет, Который окончательно пронижет Тебя, спустя еще немного лет. И ничего не трогать и не двигать Решаешь ты, мой книжник-чудодей, И прошлое, как адресная книга, Уже несуществующих людей. 1960

Лазарет

1

«Уезжаю сегодня в карете…»

Уезжаю сегодня в карете - Ненадолго, на несколько дней. Это Лазарь в моем лазарете Запрягает в карету коней. Запрягает, потом распрягает: Запретил чужестранствия врач. Кони знают, а Лазарь не знает, Что такое беспомощный плач.

2

«Как хорошо: я должен покидать…»

Как хорошо: я должен покидать Свою тюрьму, свою больницу. Мне жаль уже свою кровать И одиночную темницу, Где, за решетчатым окном, Стоит такой же скучный дом. Нельзя все время есть да спать, Не волноваться, не стремиться. Куда? Не знаю. Но опять, Когда припадок повторится, Вернусь я с нежностью сюда Уже надолго - навсегда! Господи, сколько калек Здесь остается навек.

3

«Я еще не меняюсь в лице…»

– Вы были в Африке?

– Я служил в Легионе!

Из парижских разговоров
Я еще не меняюсь в лице, Но теряю последние силы: Это редкая муха Цеце В легионе меня укусила. Это значит: приходит пора С концом примириться железней. Удивляются все доктора Неизлечимой болезни. Это значит: не спать, а дремать, Не прося у людей состраданья. Кто смерть? Ах, покойная мать Вызывает меня на свиданье.

4

«Хорошо, что кончается время…»

Хорошо, что кончается время У каких-то воздушных перил. Я казачье старинное стремя Под подушку себе положил. Ничего мне больше не снится, Стал мой мир изумительно прост. И босяк с хризантемой в петлице Меня увлекает под мост. 1961

«Только розы из Шираза…»

Ты пьян, Хайям,

И это - хорошо.

Омар Хайям (†1123)