– Поверьте, Штелер, мы не желали вам зла, – заверил Гентар, положив руку на сердце, – но так получилось, что лодка у нас одна, и она тонет. Мы не можем, просто не в состоянии дать вам шанс спастись, но предоставляем выбор, как умереть. Вы можете отдать приказ отступить, и ваши люди станут «пушечным мясом», притом в буквальном смысле этого слова. Вы можете остаться здесь и принять бой с филанийцами, исход которого всем присутствующим, надеюсь, ясен. Тысяча солдат с их стороны плюс примерно столько же охотников из ополчения против ваших неполных четырех сотен. Сами понимаете, шанс выиграть равен нулю, а спастись бегством и того меньше… Подумайте, полковник, это ваше и только ваше право принять решение. Мы будем не против, если вы захотите посоветоваться с офицерами, созовете совет…

– Нет уж, – покачал головой Штелер, – если уж моим солдатам и суждено погибнуть, то пусть они геройски падут на поле брани, а не как мишени в чистом поле. Что же касается правды… – полковник на секунду замолчал, – …то пускай совет загрызет лишь одного меня! Не хочу, чтобы бойцы ощущали себя жертвами и изгоями, пусть сражаются за герканское знамя и верят, что вот-вот подойдет подкрепление. Так будет проще, проще для всех!

Сказав последнее слово, Штелер усилием воли подавил накатившуюся слезу и направился к лестнице. Ноги его уже слушались, а руки довольно крепко держались за поручни.

– Жаль, хороший мужик и зазря пропадет, – покачал головой Анри.

– Жаль… – кивнул головой Мартин. – Жаль, что мы оказались глупцами. Более трех сотен людей уже сгубили, около тысячи на подходе к воротам «того света», а результат? Мы проиграли, весьма прискорбный факт! Однако ни я, ни ты не в силах ничего изменить, а значит, госпожу Судьбу стоит встретить весело и гордо! Примем поражение, мой друг!

– Нет, – покачал головой грозный усач Анри, – мы примем бой! Шансы могут быть плохими, хорошими, но поверь, они всегда есть, а госпожу Судьбу вместе с ее унылым спутником Роком уже не раз на моем веку бивала отличная парочка – Удача да Мужество!

Нельзя быть постоянно на высоте, даже гении и праведники совершают ошибки, о которых потом очень горько жалеют. Ошибки – не только просчеты при решении конкретных задач, к ним относятся еще и незавершенные действия. Сорок шесть лет назад дракон мог убить всего одного человека, и теперь он не был бы заключен в каменное подземелье, а на северной границе колонии не гибли бы сотни солдат. Много чего еще могло бы «не произойти», но что о том говорить, повернуть прошлое вспять не дано никому, даже самому могущественному магу.

– Хочешь поиграть, ну так выходи или хотя бы рожу свою наглую высунь, а, Кевий! – прокричал Патриун, обращаясь к темноте под потолком.

– Кевий? – хмыкнул хозяин подземелья. – Вот уж не думал, что ты назовешь меня этим именем. Вроде бы для тебя я всегда был бродячим эскулапом Семиуном, хорошим, но ужасно невезучим парнем, попадающим в неприятности чаще, чем пьяный бьется лбом о деревья в лесу. Ну надо ж, я-то думал, что он запомнил меня Семиуном… – голос уже разговаривал сам с собой, фактически мыслил вслух, – в память о былых временах решил даже благородно с ним поступить, подсказочку малюсенькую дать, а он меня Кевием запомнил…

Должно быть, рука невидимого злодея нажала на какой-то рычаг. Раздался протяжный свист, и одновременно вспыхнули два-три десятка факелов, находившихся под высокими сводами зала. Пленники увидели небольшое окошечко под самым потолком, а в нем – крошечную фигурку человечка, облаченного в робу монаха. Зрение дракона было куда лучше, чем у моррона, поэтому он смог разглядеть веснушчатую и по-детски наивную рожицу их тюремщика.

– Ну и ну, господин Ну! – рассмеялся Патриун, мысленно упрекая самого себя за недальновидность и излишнюю доверчивость.

Впрочем, очень уж сильно он себя не винил. Играя роль старичка-священника, он не пользовался многими из своих способностей, поэтому и не заподозрил, что наследник графа Лотара тоже занимался актерским притворством и скрывался под видом юного монаха, постоянно находившегося рядом с ним.

– Ну что ж ты! – с укором произнес пугливый рыжеволосый юнец, на глазах у узников подрастая до размеров взрослого мужчины и меняя свой забавный лик на хорошо знакомое дракону лицо эскулапа Семиуна. – Неужто так трудно было догадаться? В первый же день знакомства трусишка-монашек Ну представился тебе полным именем. А оно как звучало? Нуимес! Нуимес, это Семиун, только наоборот… Такой могущественный, умный да великий, а не справился с такой легкой задачкой!

– Глумись, глумись, гаденыш мелкий! Дай только до тебя добраться!.. – прокричал маркиз Вуянэ, но более мудрый и сдержанный Патриун дернул его за руку, не дав озвучить бессмысленную угрозу до конца.

– Ох, и морока с этими морронами, – тяжко вздохнул тюремщик и покачал обритой наголо головой. – Оно и понятно – заменитель местного производства, жалкая попытка природы создать нечто лучше симбиота. Замысел был хорош, механизмы реализации тоже, а вот исходный материал подкачал… Головенки у человечков слабенькие, многое в них умещается, но лежит мертвым грузом и не работает. Ну, да ладно, сейчас я придумаю, чем занять твоего вспыльчивого дружка, пока старые приятели поговорят. Столько не виделись, есть что обсудить, есть что вспомнить…