13.

– Христос, услышь, помоги мне. Боже, поддержи, дай сил в этой муке, просвети меня. Услышь меня.

Моника стояла на коленях перед Распятием, царствующим в спальне, где прошли невинные годы ее детства. С бледными дрожащими губами, страстным сердцем, глухо стучавшим в груди, сцепив ладони она молилась; ее распахнутые глаза устремились на Того, на кого всецело надеялась.

– Боже, для чего мне так изводиться, вновь находиться рядом с ним? Для чего искушаться соблазнами? Зачем будить едва уснувшие воспоминания? Для чего, Боже? Почему испытание такое суровое?

Только глухие рыдания нарушали тишину и спокойствие в доме, истерзанная душа корчилась, желая избежать муки, чтобы наконец принять:

– Христос, в ночь перед мукой Ты тоже отказался от чаши. В Гефсиманском Саду проливал кровавый пот, горько плакал, прося Отца смилостивиться к Твоей слабости. Сегодня я прошу милосердия. Милосердия или силы, чтобы победить себя, подавить удары сердца, дабы усмирить свою мятежную плоть. Господи, сжалься надо мной. Ответь моему сердцу. Ответь мне! – ее горло перехватило рыдание, прервалась молитва. Внезапно она воскликнула с чувством смирения: – Да будет воля Твоя, Боже, не покинь меня в испытании.

– Хуан! Мой Хуан! Что ты здесь делал?

Да, это был Хуан, его объятия, жадные и чувственные губы, целующие с неутолимой жаждой. Она встретилась с ним на вершине обрыва, куда подступали деревья их сада.

– Я пришел за тобой, как и обещал. И чтобы ты знала, Айме, я никогда просто так не угрожаю. Тебе не посмеяться надо мной. Ты меня не интересуешь, и я в твои сети не попадал. Хорошо знаю, чего можно ждать от таких женщин, как ты.

– О, Хуан, мой влюбленный волк!

– Влюбленный, я?

– Как же тогда назвать то, что ты чувствуешь? Я тебя не интересую, но ты все время меня ищешь. Ты не хотел приближаться ко мне, а сейчас умираешь от ожидания встречи. Если это не любовь, тогда что?

– Не знаю, и знать не хочу, – грубо ответил Хуан. – Но ты выслушаешь меня. У меня не было чувств к тебе, но ты задалась целью и добилась этого. А теперь уразумей, что по этой причине не будешь управлять мной из прихоти. Когда бы я ни захотел прийти, ты будешь ждать, должна будешь принять меня, прийти, когда позову, и я отыщу тебя где угодно. Сейчас именно это я и собирался сделать.

– И тебя не волнует, что ты навредишь мне?

– Берегись, чтобы не пришлось мне этого делать. Я не пошел искать тебя в доме. Ты спустилась к моему морю, в мой грот. Тебя развлек дикарь и было любопытно, какова любовь самого Хуана Дьявола. Вот уже знаешь. Ты не можешь попользоваться и выбросить ее по своему усмотрению. Я не буду твоей игрушкой, не буду куклой для женщин. Женщины были созданы для мужчин.

– Мне бы хотелось изменить понятия: я считаю, что мужчины были созданы для женщин, – ответила Айме с тонкой усмешкой, едва сдерживая безудержную страсть.

– Такой мужчина, как я, всегда повелевает, а его женщина, пусть хоть королева, но всего лишь его женщина. Ты это понимаешь?

– Я понимаю, что ты тиран, деспот, варвар, пират, а еще неблагодарный. Но ты все равно мне нравишься, как никто другой. Я люблю тебя!

Хуан снова стал жадно ее целовать, и черная накидка, которой была укутана с головы до ног Айме, соскользнула с ее плеч. Подняв ее сильной и широкой ладонью, он спросил:

– Что это?

– Маскарадный костюм, который мне пришлось надеть. У нас в доме был гость. Его пригласили поужинать, но он слишком продлил послеобеденную беседу. Он еще не вышел из дверей, когда я выбежала из дома. Меня могли издалека увидеть, но черное скрывает, делает все одинаковым, маскирует.

– Хм! А кто был гость?

– Кое-кто. Друг моей мамы и сестры.

– Как его зовут?

– Какая разница, если ты все равно его не знаешь? Старый друг Моники, который приехал повидать ее и остался на ужин. Она зашла на кухню и своими чистыми руками настоятельницы приготовила великолепный десерт.

– Ах, да? Святая Моника так заботится о ком-то?

– Святая? Кстати, мы должны кое-что уладить. Как такое возможно, что ты осмелился разговаривать с моей сестрой?

– Она тебе рассказала?

– Она была возмущена твоей грубостью, что я общаюсь с таким субъектом, как ты. Мне пришлось сказать, что ты рыбак, с которым я иногда болтала, потому что меня интересовало твое занятие: как пользоваться рыболовными крючками и сетями. Хуан, ты поступил очень плохо. Моя сестра – опасный враг.

– Опасный враг? А что она может мне сделать? У нее есть влияние там, наверху? Прикажет морю поглотить мой корабль? – издевался Хуан, и вправду забавляясь.

– Ты чудовищный эгоист, Хуан Дьявол. Тебя в самом деле не волнует, что со мной может произойти из-за всего этого?