– Подписалъ. Сначала перепугался, какъ прочиталъ, а потомъ думаю: пропадать, такъ пропадать, все едино, – отвтилъ Петръ Ивановичъ. – Условія, надо сказать, самыя ужасающія. Въ полномъ смысл слова петлю себ на шею надлъ, да думаю: не душегубецъ же въ самомъ дл хозяинъ, авось не затянетъ.

– А условія ядовитыя? – полюбопытствовалъ Варгасовъ.

– Не только что ядовитыя, а унизительныя, – отвтилъ Петръ Ивановичъ. – Прямо какой-то договоръ съ человкомъ низшей расы, или съ бглымъ мазурикомъ. Въ чемъ я только не обязался! И за прислугой смотрть, и помоевъ въ квартир не держать, и не выпускать на дворъ собакъ безъ провожатаго, и несуществующіе ключи въ дверяхъ сдать въ цлости, и вьюшки оберегать, и обоевъ не пачкать. А за всякую неисправность – штрафъ, по усмотрнію хозяина, вотъ какъ на фабрикахъ рабочихъ штрафуютъ. Изъ крана, напримръ, будетъ течь, у нижнихъ жильцовъ потолокъ подмокнетъ – и воленъ хозяинъ взыскать съ меня убытки, по его собственной оцнк. Задвижка у окна потерялась – опять можетъ хозяинъ взыскать, и не столько, сколько задвижка стоитъ въ лавк, а по его собственной оцнк: захочетъ – двугривенный, а захочетъ – десять рублей. Въ кабалу вошелъ, одно слово.

– Зачмъ-же вы такія разбойничьи условія подписали? – спросилъ Бобылковъ.

– А какъ-же-бы я ихъ не подписалъ? – возразилъ Петръ Ивановичъ. – За мсяцъ впередъ я уже заплатилъ, вещи перевезъ, на гербовую бумагу деньги выдалъ, – тутъ мн и приносятъ контрактъ. Какъ-же я его не подпишу? И деньги, и время потерять, и безъ квартиры остаться? Нтъ, батенька, тутъ чорту душу прозакладываешь, не то что свои пожитки.

– А разв пожитки у васъ заложены? – удивился Варгасовъ.

– Да все по тому-же контракту. Въ случа моей неисправности, домовладлецъ иметъ право задержать мое имущество. Разв это не значитъ, что вся моя движимость у него въ заклад? У меня ея тысячъ на пять, а онъ можетъ за мсячную плату ее задержать, и потомъ судись съ нимъ. А исправность моя тоже отъ него самого зависитъ, и если захочетъ, чтобъ я былъ неисправенъ, то ужъ никакимъ способомъ я исправнымъ оказаться не могу.

– Это какъ-же такъ? – удивился Бобылковъ.

– А очень просто, – объяснилъ Петръ Ивановичъ. – Въ контракт сказано, что долженъ я вносить плату за мсяцъ впередъ, безъ всякаго промедленія. Ну, я перваго числа посылаю за дворникомъ. Дворникъ ушелъ, скоро будетъ. Я узжаю на службу, оставивъ деньги у жены. Возвращаюсь къ обду, и узнаю, что сколько ни посылали за дворникомъ, онъ не являлся. Я ду къ хозяину – не принимаетъ, спитъ. ду вторично вечеромъ – ухалъ. Посылаю деньги на завтра утромъ – не принимаютъ: просрочено-молъ, извольте очистить квартиру въ 7-дневный срокъ, уплатить все по срокъ контракта, а за излишне прожитое время – по десяти рублей въ сутки пени.

– Но это-же совсмъ чортъ знаетъ что такое, – воскликнулъ Бобылковъ. – Такого контракта никакой судъ не приметъ во вниманіе.

– Не знаю-съ, не юристъ, – отвтилъ Петръ Ивановичъ. – Я такъ полагаю, что домохозяева не имютъ въ виду явно злоупотреблять контрактомъ, и вс эти условія придумываютъ для нихъ какіе-нибудь подъячіе, просто по глупости, «чтобъ крпче было»; однако, все-же таки, чувствовать себя въ полной власти какого-то невдомаго мн отставного надворнаго совтника Шилохвостова – согласитесь, немножко какъ-то обидно.

Варгасовъ совсмъ сдвинулъ шляпу на затылокъ, и потеръ мокрый лобъ рукою.

– Знаете что, у меня опять явилась идея, – сказалъ онъ. – Очевидно, сегодня мой счастливый день. Послушайте, Петръ Ивановичъ, выдайте мн довренность.

– Что? зачмъ? – переспросилъ Петръ Ивановичъ.

– Выдайте довренность, настоящую, у нотаріуса, и живите себ спокойно въ дом вашего Шилохвостова, – продолжалъ Варгасовъ. – Даже, если перваго числа не при деньгахъ будете, недльку спокойно повременить можете. А я изъ этого домохозяина вашего буду веревки вить.

– Да что вы? какимъ образомъ? – усомнился Петръ Ивановичъ.

– Только выдайте довренность, – повторилъ Варгасовъ. – Помилуйте, я сейчасъ же противъ него уголовное дло начинаю. Вдь этакій контрактъ – явное вовлеченіе въ невыгодную сдлку, и приготовленіе къ покушенію. Зачмъ, напримръ, позвольте васъ спросить, ему понадобилось право захватить всю вашу движимость, цною въ пять тысячъ, когда, для обезпеченія простоя въ нсколько дней, ему достаточно одного коммода? Зачмъ онъ желаетъ получить за ключи и вьюшки непремнно по своей оцнк, а не по дйствительной стоимости? Объ этомъ, милостивые государи мои, слдуетъ разсудить!

– Да просто затмъ, что какой-то подъячій сочинилъ ему «образецъ контракта, чтобы крпко было», а онъ и обрадовался, – сказалъ Петръ Ивановичъ.

– А мн это неизвстно, неизвстно это мн! – возразилъ Варгасовъ. – Вы склоняетесь въ сторону доврія, а господину прокурору подобаетъ склоняться въ сторону обвиненія. Вотъ тутъ и поговоримъ. Не ручаюсь, дло я могу и проиграть, да вдь до тхъ поръ страху-то что напущу вашему господину Шилохвостову… Такъ дадите довренность, Петръ Ивановичъ?

– Что-жъ, если онъ со мной такъ поступаетъ, мн нтъ причины заботиться о его спокойствіи, – согласился Петръ Ивановичъ. – Совсмъ у васъ тутъ совтъ нечестивыхъ собрался, – разсмялся онъ.

– Вотъ и чудесно. А ты, Бобылковъ – обратился Варгасовъ къ товарищу, – когда будешь искать квартиру, требуй у дворниковъ образецъ контракта: если съ кляузами, дороже давай. Скручу!

И выливъ въ стаканъ остатки вина, Варгасовъ выпилъ залпомъ, запивая разомъ об счастливыя идеи.