– Так что молчал?
– нахмурившись, спросил Стас.

– Варвара Петровна сказала, ещё не время.

– Варвара Петровна, Варвара Петров, ты кому служишь, мне, или Варваре Петровне, - с издёвкой спросил Завальский.

Влад издевку пропустил мимо ушей, стоял как ни в чём небывало.

– Ладно, сейчас выйду, - махнул рукой хозяин поместья, давая понять, что аудиенция закончена.

– Что несет нам день грядущий?
– буркнул Стас, когда управляющий вышел, и тут его взгляд зацепился за рюмки, одиноко стоящие на столе.

– Так и не выпил, - устало произнес он и, подняв одну из рюмок, посмотрел сквозь неё на свечу. Многочисленные язычки пламени, отражаясь от граней хрусталя, заплясали перед глазами, играя всеми цветами радуги. Завальский улыбнулся.

– "Димка любил, вот так смотреть на пламя в камине," - промелькнула мысль.

От воспоминания о сыне заныло сердце, семь лет, семь лет прошло, как его единственный сын умер от лихорадки, в этой комнате, прямо у него на руках.

Завальский заскрипев зубами, былая боль вырвалась наружу и обожгла как тогда. Стас швырнул рюмку, та отскочив от стены осталась целой. Несколько раз, глубоко вздохнув, Завальский нагнулся и поднял рюмку.

Гнев, бессильная злоба только убивает, он с трудом выбрался тогда из этой ямы, потеряв почти всё, Завальский загнал всё свои чувства в самую дальнюю часть души, и только другая боль, физическая боль помогла ему не сойти с ума. Стас машинально дотронулся до бока, где осталось несколько шрамов от калёного железа.

– Ладно, хватит, - мрачно произнес Завальский и не удержавшись ещё раз взглянул на пламя свечи сквозь хрусталь.

Вдруг мир вокруг погрузился в темноту и только язычки пламени продолжали плясать отражаясь от граней стекла, но не было в них жизненного тепла, только могильный холод и свет, мертвецкий свет, однообразный, не способный разогнать мглу, позволяющий увидеть только свою повелительницу - смерть. Пламя свечи колыхнулось на миг, вырывая тени, прячущиеся во мраке. Нет, это не была костлявая старуха и не демоны, это были люди уродливые, не похожие на ныне живущих, но Стас был уверен, что это именно люди и они несут смерть ему, и всем кто рядом с ним.

Рюмка выпала из онемевших пальцев, ударившись об ножку стола, разлетелась тысячами осколков.

– Твою мать!
– выругался Завальский, автоматически делая шаг назад. Оглядевшись по сторонам, он растер лицо.
– Привидится же такое, - Стас взглянул на осколки, ещё сильней нахмурился.

Его поразило, что рюмка осталась целой, когда он со всей силы швырнул её, и разбилась, едва ударившись об ножку стола, словно выполнив возложенную на неё задачу.

– Бред какой-то, - прошептал Завальский, удивляясь ходу своих мыслей.
– "Ещё немного и рюмки у тебя будут не только решать жить или не жить им, но и станут твоими советниками," - подумал Стас и горько усмехнулся.

Подойдя к шкафу, он переставил с места на место кувшин, кружки, дотронулся, до чудом сохранившейся фотографии сына, но чёртова рюмка не выходила из головы.

– "Что это было? Виденье, предупреждение?"

Завальский налил из бутылки, сливовой настойки в оставшуюся целой рюмку и залпом выпил, после чего развернулся и направился к выходу.

Ведунья сидела на колоде возле конюшни, скрестив руки на коленях, что-то высматривая в темнеющем небосводе.

Женщина была примерно одного возраста с Завальским, худенькая, с короткой прической, одетая в комбинезон. Она совсем не походила на магичку, которые в большинстве своём, всячески показывали свою принадлежность к новь зарождающемуся классу. Варвару можно было назвать привлекательной, если бы не застывшая печаль в глазах.

– Ко мне приходил Дима, - тихо произнесла она, когда Стас подошел.

Завальский почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Стараясь не выдать своего волнения, он сжал зубы. После смерти сына его брак с Варварой распался. Бывшая жена тяжело пережила утрату, она несколько месяцев была на гране смерти, когда же её все же поставили на ноги, она ушла в себя. Однажды придя домой, Стас не застал жену, не было её и поместье. Не на шутку всполошившись, он поднял всех "на уши". Два дня поисков не дали результатов, и только на третьи сутки, на Варвару случайно наткнулись селяне из деревни, в двадцати километрах от поместья.

Женщина сидела под деревом с оборванной петлёй на шеи.

– В смерти сына виновен ты, - завила она, когда Стас примчался к супруге.

Как не упрашивал Завальский вернуться домой, женщина наотрез отказывалась, постоянно твердя, что боги-духи забрали их сына за грехи отца. Варвара осталась жить в лесу, не задумываясь променяв землянку в лесу, на дом в поместье.

Селяне первое время жалели несчастную, мол, горе лишило её разума, видя, как женщина заговаривается, обращаясь с невидимым собеседником, или когда она обнимала деревья, словно перед ней был человек. Их отношение резко изменилось, когда в деревне, вблизи которой и поселилась ведунья, вспыхнула болезнь. Люди умирали целыми семьями. Несчастным не смог помочь местный знахарь, и даже лекарь которого направил правитель. Не смотря на прикладываемые усилия болезнь распространялась с ужасающей скоростью. Чтобы избежать мора в других местах, Завальский приказал окружить деревню и никого оттуда не выпускать. Каждый, кто пытался прорваться сквозь кордон, получал стрелу. Народ забились по хатам, боясь высунуть нос на улицу, где свирепствовала болезнь. Тогда то и появилась в селенье Варвара. Дружинники, стоявшие в оцеплении, клялись, что не видели, как она проходила сквозь кольцо оцепления, женщина, казалось, появилась из воздуха посреди деревни и направилась в ближайший дом. Через несколько часов Варвара покинув этот дом, направилась в другой. К концу дня на неё страшно было смотреть, тёмные круги под глазами, бледное лицо, она буквально увядала на глазах, но упорно переходила из дома в дом. К концу дня, ведунью буквально вынесли на руках из последнего дома, где она ворожила. На следующий день, люди которые ещё вчера были при смерти, понемногу стали возвращаться к жизни. Сама Варвара едва не погибла от истощения, её заботливо выхаживали всей деревней, и с тех пор авторитет ведуньи был не прорекаем. Если она о чем-то, просила эту просьбу исполняли безоговорочно, без промедлений и полностью.

Слухи, о её силе, распространились, быстро, в лес, куда Варвара вернулась едва встала на ноги, зачастили гости. Чтобы оградить ведунью от потока страждущих староста деревни приставил к ней троих мужчин, которые и оберегали покой Варвары. Если бы не эти трое, женщина судки на пролет принимала народ. Вот и сейчас троица топталась у ворот поместья.

– Он сказал, нас ждет беда, и она придет с запада, - Варвара развернулась и посмотрела Стасу в глаза.
– Я вижу, он и тебе послал весточку.