Шрифт:
– Отлично понимаю, ваше высокопревосходительство. А вот понимает ли кто, что мы сейчас выбираем – между «потерей лица» и потерей Русской Америки?
– Неужто там и вправду всё так плохо?
– Или еще хуже.
– Еще хуже – это как?
– Ну, возможно, мы ее уже потеряли.
– Гм… – министр знал, что его советник, будучи рекрутирован из университетской среды, невоздержан на язык и имеет неустранимые проблемы по части чинопочитания, но слов на ветер не бросает и к паникерству никак не склонен.
– И кстати: последнюю соломинку на ту хрустнувшую таки верблюжью спину, может статься, возложили как раз вы, ваше высокопревосходительство, – собственноручно.
– А это, позвольте полюбопытствовать – как?
– Отказавшись нынче лично принять их Представителя и перевалив эту «рутину», как вы изволили тогда выразиться, на меня. Да-да, мне прекрасно известны все ваши резоны: «Ведь это будет выглядеть со стороны, как прием чужеземного посла по его просьбе!» Но почему, черт побери, нас в первую голову заботит – «как это будет выглядеть», а уж только потом – «чем это обернется в реальности»?
– Ладно, господин советник, – раздраженно наморщился министр (ибо и сам мыслил примерно так же), – хватит уже эмоций, давайте к делу – по порядку.
– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. Его степенство Представитель все эти дни бился как рыба об лед здешних высших сфер, убеждая нас хоть как-то поучаствовать в судьбе тех пленных калифорнийцев: поднял все свои контакты в военном ведомстве и в Третьем отделении – и официальные, и теневые, – снизошел даже до Министерства колоний, которое обычно обходит стороной как чумной барак – безо всякого результата. Дважды пытался добиться аудиенции у Императора, но тот опять его не принял. Вы для него были последней надеждой, ваше высокопревосходительство: единственный человек в Российском руководстве, открыто противившийся политике «Нам нужны не великие Америки, а великая Россия». И когда вместо «лица, принимающего решения» на встречу является какой-то письмоводитель третьего разбора, – он просто понял, что в Метрополии надеяться не на что и не на кого…
– Есть ли у вас факты, господин советник? Помимо всех этих весьма… гм… эмоциональных домыслов?
– К сожалению, есть. Его степенство трижды за эти дни связывался по телеграфу с Лондонским представительством Компании – а у тех имеется прямой выход на трансатлантический телеграф. Телеобмен был очень кратким – по дюжине примерно знаков в каждую из сторон. Криптографы Третьего отделения и Топографической службы – равно как их британские и американские коллеги – сейчас наверняка бьются над расшифровкой, но я готов поставить свое месячное жалованье, что там не обнаружится ничего, кроме пары-тройки кодовых слов, вполне невинных на сторонний взгляд. Иными словами, Представитель загодя имел уже вполне развернутые инструкции Петрограда на разные сценарии событий, в соответствии с этими самыми кодовыми словами…
– Логично. И – что?
– А то, что на встречу с вами Представитель пришел, явно имея два заготовленных загодя варианта действий – в зависимости от уровня собеседника. Обнаружив же перед собой меня – ничего не решающего мелкого стирочника, – он вполне демонстративно отложил в сторону папку с какими-то документами и извлек из-за обшлага листок бумаги: записка, адресованная вам – для дальнейшей передачи Его Величеству: «Если его высокопревосходительство найдет нужным – пусть передаст это адресату; не найдет – пускай выбросит; на свое усмотрение». Засим – отбыл, сославшись на нездоровье: «Пойду-ка я прилягу, сынок: сердце что-то жмет, притомился, на восьмом-то десятке, ваши российские пороги обивать!..»
– Довольно оскорбительно по форме, вы не находите, советник?
– По форме?! Вы лучше ознакомьтесь с содержанием!
Текст «меморандума», состоящего всего из нескольких строк, не имел официальных реквизитов и был даже не на бланке Представительства:
«Досточтимый компаньеро Император! Мы, калифорнийцы, отлично понимаем, что мысли Вашего Величества всецело поглощены благоденствием народа России и процветанием Российского государства. Мы осведомлены о том, что Вам “нужны не великие Америки, а великая Россия”, и всегда относились с пониманием к такому положению вещей. Именно по этой причине мы – встречно – надеемся и на понимание Вами мотивов наших дальнейших действий. Как сказано в одной хорошей книге: “Стая сильна лишь волком – волк лишь стаей силен”. Волк должен быть уверен, что попади он в беду – Стая сделает для его спасения всё, а обязательства Стаи перед собственными членами приоритетней любых ее обязательств перед другими Стаями. Вот это как раз и делает Волков – Свободным Народом. Калифорнию часто называют “маленькой страной на огромной территории”. Да, это так: мы – “большая деревня”, где “каждый знаком с каждым через второе рукопожатие”. Оттого-то мы и никогда не сдаем своих: по-иному нам тут просто не выжить, Ваше Величество. И сейчас ради спасения наших моряков с “Кашалота” мы готовы пойти на всё. Именно так: НА ВСЁ. В случае чего – не поминайте лихом, Ваше Величество! С уважением, Полномочный представитель Конференции двенадцати негоциантов в России». Число и подпись были проставлены позже основного текста, чернилами другого цвета. Министр медленно провел рукою по лицу. Бог ты мой, надо быть сумасшедшим, чтобы показать такое Его Величеству! А – как не покажешь?.. «Мы, калифорнийцы» – это же ясный парафраз к «Мы, народ Соединенных Штатов»… Устье Миссисипи близ Нового Орлеана, фрегат Королевского флота «Инвинсибл», 19 октября 1861.– Поздравляю вас, капитан! – улыбка Пайка была хмурой, но, похоже, искренней. – Я, между прочим, проиграл пари своему второму лейтенанту Джилингу, золотую гинею: он ставил на то, что ваши исхитрятся-таки вас вытащить, а я в это, признаться, не верил… Лейтенант сражался против вас у Елизаветинска, потом провел некоторое время в вашем плену и, видать, лучше прочих проникся пониманием калифорнийского духа…
– Спасибо за новости, господин адмирал! А что произошло?
– Я только что получил свежие инструкции Адмиралтейства – теперь трансатлантический телеграф, похоже, играет на вашей стороне. Относительно вас там сказано следующее: «Числить отныне вымпел Русско-Американской компании за государственный флаг, а калифорнийские экипажи, соответственно, считать военнопленными». Похоже, у вас там, в Петрограде, дошло дело до чего-то вроде «Декларации независимости», а?
– Да, похоже на то… Вот уж не думал, не гадал!..
– Кстати: поскольку война между Калифорнией и Британской империей, насколько мне известно, не объявлена, я возьму на себя смелость предложить вам и вашим людям как можно быстрее покинуть наш борт – а то кто знает, как там дальше всё повернется в сферах? Полагаю, дикси не откажут вам в гостеприимстве.
– Мы – ваши должники, господин адмирал! Вы сейчас сильно рискуете?
– Не думаю, – покачал головою тот. – В Адмиралтействе тоже не любят, когда политиканы подставляют солдат и рядят их в преступников. И потом, рискнуть разрывом с Метрополией ради спасения полусотни своих моряков – это не может не вызвать уважения, да!